Страж фараона - Михаил Ахманов Страница 75

Как-никак в этой неширокой речной долине проживали восемь миллионов человек – двенадцатая часть всего земного человечества!

Поэтому правление Маат-ка-ра началось с восстановительных работ, и вскоре поглощенные пустыней земли были отвоеваны обратно. Озеро вернулось в прежние свои границы, на южном и северном его берегах, в кольце полей и рощ, расцветали древние города – Хененсу, Пи-Мут, Каза, Ит-Тауи, Нефер-Пиом, а на западном раскинулись обширные пастбища. Это было торжеством политики Семена: воины-ветераны, простые немху и новая знать получили угодья и усадьбы, кому сколько положено по заслугам и званию, и свершилось это без войн, без передела земель и ущемления родовитых хаке-хесепов. Эти земли раздавал Великий Дом, и потому молитвы за пер'о, что возносились людьми в святилищах, были вполне искренними. Так ли уж важно, что пер'о – женщина? Главное, что рука ее не скудеет! К тому же в торжественных случаях ее не отличить от мужчины: в богатых одеяниях, с короной и клафтом на голове, с привязанным футляром для бороды, с плетью и скипетром в руках, она выглядела как положено – сыном, а дочерью Гора.

Наступала эпоха новых свершений, и три из них были особенно дороги сердцу Семена. Во-первых, конечно, храм, для коего уже расчистили площадку под скалами цвета меди, напротив Ипет-сут, и приступили к закладке фундамента. Сюда свозился строительный материал, а в десятках городов и сотнях мастерских изготовляли украшения – статуи и кованые решетки, резные двери и эскизы росписей, светильники, курительницы и жаровни, сосуды для благовоний и сундуки, в которых хранятся священные облачения. Собственно, ради этих финтифлюшек и прибабахов Семен и отправился на озерные берега, ибо здесь, в городе Пи-Мут, с особым искусством производили глазурованные плитки различных цветов, с рисунками и без оных, и хотелось ему убедиться, что местные мастера сумеют придать им серебристый и золотистый оттенки. Такими плитками предполагалось выложить пол в главном зале, сэкономив драгоценный металл и обеспечив большую долговечность напольного покрытия.

Но, добравшись до Пи-Мута, мог ли он пренебречь Хененсу, который лежал всего в пятнадцати километрах западнее? А от Хененсу было всего километров двадцать до пастбищ и лугов, где жили Ше-дау, Тотнахт и другие пантеры. Мог ли он не навестить их? Разумеется, нет; и Семен отправился к ним нежданным, но драгоценным гостем. Прибыл он вчерашним вечером, вместе с Ако, Техенной и То-Мери, с писцами и трубачами, глашатаями и слугами, носильщиками и погонщиками ослов; всего при нем ошивалось семнадцать бездельников, и эта свита была весьма скромной для знатного вельможи.

Помимо храма, второй его заботой была экспедиция в Пунт, в легендарные земли за Африканским Рогом, которые не посещались уже несколько столетий. Дорогу туда, однако, не позабыли – описание пути хранилось в государственном архиве, и там же имелись сведения о сокровищах Пунта – о золоте и серебре, слоновой кости и благовониях, невиданных в Та-Кем животных и деревьях. Деревьями Меруити желала украсить сад, что создавали у подножия храма, а история экспедиции должна была запечатлеться на стенах святилища – в виде живописных фресок, повествующих о славном и дальнем походе. Этот поход готовили многие – Сенмут и Нехси, царский казначей, Инени и ваятель Джхути, тогда как Семен их вдохновлял и помогал советами. Разумеется, не из-за деревьев, не ради золота и даже не потому, что было у него намерение лично прогуляться в Пунт, – он помнил, что такая экспедиция свершилась и стала великим деянием, возвеличившим царицу. К тому же дремала в нем еще одна, тайная, мысль.

Для похода строились особые корабли, прочные и вместительные, каких в Та-Кем до этих пор не знали, и думал он, что вдруг пригодятся эти суда – или новые, сделанные по их подобию. Время шло, век Тутмоса-завоевателя близился, а значит, стоило подумать, что ожидает его и дорогих людей в годину бедствий. Возможно, бегство? Или, вернее, переселение? Хорошие корабли в такой ситуации очень могли пригодиться.

Обычно суда для дальних экспедиций строились на верфях в Уасете, а затем их перетаскивали на катках в красноморскую гавань Суу. Это был адский труд – протащить Долиной Рахени огромные корабли, сто пятьдесят километров под палящим солнцем! Кроме того, по возвращении из странствий их, разумеется, не волочили назад, а бросали в Суу – гнить, рассыхаться или идти на слом, поскольку дерево все-таки было немалой ценностью. Такой подход казался Семену не деловым, а потому он озаботился третьей проблемой: построить канал вроде Суэцкого, чтоб корабли проходили из Хапи в Лазурные Воды – то бишь в Красное море. Впрочем, такой канал под именем Та-тенат<Канал Та-тенат, или просто Тенат, что означает “пролом”, “брешь”, был проложен между восточным рукавом Нила (примерно от города Бубастиса в Дельте) и Суэцким заливом Красного моря. Длина канала составляла 100 – 120 км, суда одолевали его в четыре дня пути, а ширина была такой, что два корабля могли плыть рядом.> уже имелся – сооружение почтенной древности, которое надлежало привести в порядок, оросив заодно пустынные земли и взяв их под защиту цитадели Чару.

Дела, труды, заботы! Но в этот день прохладного месяца фармути Семен отдыхал душой и телом. Душа его радовалась, ибо земли вокруг были прекрасны, стада – упитанны и обильны, люди – веселы, и значит, благосостояние Тотнахта и остального пантерьего племени росло и множилось от года к году. Что же касается тела, то оно услаждалось прогулкой, купанием в Озере, вечерним пиром, а также ожиданием ночи. И ночь его не обманула – оказалась жаркой и почти бессонной, полной вскриков и лепета, страстных объятий и нежных лобзаний. Чего же еще ожидать от девушки семнадцати лет, познавшей первую любовь? От дочери охотника на слонов, чьи бедра крепки, живот упруг, а лоно ненасытно?

Утром Семен собрал своих людей, наделил Тотнахта и Шедау подарками и отправился в обратный путь к городку Хененсу, где предполагалось пообедать и двинуться дальше, в Пи-Мут – там готовили к транспортировке образчики плиток, золотых и серебристых. На прощание Тотнахт сказал:

– Да пребудут с тобой Амон и Сохмет, мой господин, и пусть пошлют они тебе удачу и столько побед над врагами, чтоб их отрубленные кисти покрыли пирамиду Хуфу! Мы тебя не забудем. Может, еще и свидемся через пять или десять разливов...

Но Тотнахт был плохим пророком – свиделись они гораздо раньше.