Владыка Ночи - Танит Ли Страница 7

— Никогда не говори, что я невеликодушен. Ты можешь воспользоваться этой лошадью на одну ночь. Смотри, вот она, — произнес Азрарн.

Внезапно одна из дюн на берегу раскрылась, и оттуда появилась кобыла, отряхивая песок и грунт со спины. Зивеш радостно подозвал ее, и, узнав голос хозяина, лошадь подбежала к нему и позволила оседлать себя. Когда юноша обернулся, столб дыма уже пропал и берег опустел. Зивеш почувствовал на какое-то мгновение угрызения совести и вину за то, что даже не поблагодарил Азрарна. Но вскоре он забыл об этом, терпеливо ожидая появления волшебного корабля у самой кромки прибоя, хотя лошадь рвалась вперед и нетерпеливо переступала ногами. Луна поднялась, и ее отражение утонуло в море, а звезды сверкали в небе, как крошечные огоньки.

Когда появился корабль, было уже довольно поздно. Он возник далеко от берега, где-то у горизонта.

Зивеш услышал знакомую музыку и подумал:

«Моя возлюбленная на корабле, она ждет меня». Юноша пришпорил лошадь, которую едва ли нужно было подгонять. Она с радостью ринулась вперед.

Копыта стремительно и звонко, как цимбалы, зазвенели, ударив по серебряной дорожке лунного света, протянувшейся к берегу от корабля с цветком-башней.

Зивеш гнал лошадь вперед. Его согревало беспричинное счастье, знакомое только жертвам колдовства. Оно подобно пламени свечи, сгорающей до конца, даже если горит неярко, и ярко вспыхивающей перед тем, как погаснуть.

Когда юноша был примерно в четверти мили от цели, корабль начал медленно отдаляться, что, впрочем, не показалось молодому человеку зловещим или странным. Зивеш принял это за забавный розыгрыш, за игру, затеянную девой в башне, желающей посмотреть, что же будет дальше. Кроме того, казалось, что корабль движется очень медленно, хотя Зивеш, как ни пытался, не мог догнать его.

Затем, сквозь стоны моря, волшебную музыку и звон упряжи до скачущего Зивеша донесся голос. Юноша не знал, откуда он прилетел, не помнил, кому он принадлежал, но произнесенные слова звучали снова и снова в его ушах:

— Ты, рожденный на земле, глуп, потому что доверяешь демонам и разъезжаешь по ночам на кобыле, созданной из дыма. Тех, кого демоны любят, они в конце концов убивают, а их подарки — ловушки.

И сразу же Зивеш увидел себя глазами чайки, кружащей над ним в небе: человек и лошадь, дерзко скачущие по морю по лунной дорожке к кораблю, который уплывает все дальше и дальше.

Холодная змея сомнения шевельнулась в сердце Зивеша. Юноша натянул поводья и оглянулся. Берег остался далеко позади и казался прочерченной мелом линией, затерявшейся между водой и воздухом. Но, обернувшись назад, он увидел еще кое-что, то, что до сих пор всегда наполняло его сердце радостью. Восток бледнел, приобретая нежный, как грудь голубки, оттенок. Скоро взойдет солнце.

Ветер, посвежевший с восходом, дул теперь сильнее.

— Твои мечты предадут тебя. Ты скачешь в никуда на этой призрачной кобыле, — пропел голос ветра.

Зивеш застонал от ужаса и муки. Он повернул волшебную кобылу, оставив уплывающий корабль за спиной. Однако в тот момент, когда он направился к разгорающемуся востоку, лошадь заржала и встала на дыбы от страха.

Юноша крепко вцепился в гриву. Он то ласково уговаривал ее, то ругал. Он заставлял несчастное создание двигаться в сторону далекого берега по волнующемуся морю, которое теперь переливалось, как перламутр. Наконец лошадь помчалась, как вихрь, а ее грива закрывала морду от света. Она фыркала и таращила в ужасе глаза.

Зивеш обернулся назад. Серебряный корабль становился прозрачным на фоне светлеющего неба, затем он замерцал, словно тень на свету, и исчез. Взошло солнце.

Оно восстало, будто феникс, и восток запылал. Лучи яркого света протянулись через море, и теперь уже золотая дорожка вместо серебряной пролегла по воде, прославляя солнце.

Когда же огненные лучи коснулись демонической лошади, она издала жуткий звук, ужаснее, чем любой звук, который можно услышать на земле. Солнечные лучи, казалось, пронзили ее насквозь.

И тут же Зивеш почувствовал, что поводья растворяются в его руках, а стремена плавятся, как воск. Твердое тело лошади стало хрупким и податливым, словно мягкая глина. Зивеш испуганно заерзал в седле. Его лошадь стала обычным клочком ночного тумана, тающим под солнцем.

Юноша упал. Море приняло несчастного, жадно раскрыв объятия. Даже князь демонов не мог бы защитить своего возлюбленного от моря, потому что оно не принадлежало земному царству и жило по своим собственным законам. За мгновение до того, как воды поглотили его, Зивеш громко крикнул. Он прокричал имя князя демонов, вобравшее в себя всю боль, одиночество, отчаяние и осуждение, которые только мог выразить человеческий голос. Волны поглотили юношу, и утро наполнилось тишиной.

Кто знает, услышал ли Азрарн этот последний крик? Конечно, он мог следить через какое-нибудь магическое зеркало за смертью юноши и видеть, как тот тонул. Возможно, часть боли, испытанной Зивешом, заставила его поперхнуться, от нее скривило губы демона, привыкшего произносить лишь удивительные и ласкающие слух слова, и, может быть, в этот момент Азрарн почувствовал вкус зеленой соленой воды.

Говорят, что в Драхим Ванаште начался пожар, спаливший дотла дворец, который Азрарн построил для Зивеша. Когда же крыша из драгоценностей обвалилась, вспыхнуло яркое пламя, опалившее глаза всех, кто наблюдал за пожаром. Свет, как известно, не любили в Нижнем Мире, потому что он напоминал солнце.