Охота на Велеса - Алекс Хелльвальд Страница 7

— Умница, — похвалил друг отца, отбирая стакан.

— …Сегодня в своей квартире были обнаружены два трупа: мужчина и женщина. — На экране появилось изображение моего дома и подъезда. Его ни с чем не перепутаешь — постройка начала прошлого века, стиль — классицизм. Крупным планом выхватили адрес на фасаде. Мы хоть и жили в Латвии, но на месяц-два приезжали в квартиру в Москве. Папа обычно шутил, что хотел надышаться воздухом родины, чтобы потом снова отбывать "повинность" на фирме, в которой работал.

— Они были зверски убиты. Преступникам удалось скрыться. Личности убитых установлены. Это известная предпринимательница и ее муж — ученый, биолог. На видеозаписи, снятой камерой в подъезде дома, хорошо видно, что преступники вошли в дом и поднялись на седьмой этаж. Один из бандитов оказался девушкой. Описание соседей, видевших парочку, подходит под описание дочери предпринимательницы и ее мужа.

В кадре показалась дверь с номером моей квартиры. Я занервничала. Не знаю, на что надеялась, может, на ошибку? Совпадение? Мало ли домов и квартир с таким же номером…

Вездесущий оператор прошел внутрь, показывая разруху, кровь, лохмотья, обрывки. Словно там побывал Джек-потрошитель и порубил все, что двигалось и не двигалось, гигантским топором. Я с ужасом узнавала и не узнавала очертания своего родного и теперь такого недосягаемого отчего дома.

Камера остановилась на расколотом надвое компьютерном кресле, залитом чьей-то кровью, с очерченным мелом силуэтом. В кадре рядом с креслом на полу — такой же силуэт. И море… Нет — океан крови.

Я тяжело сглотнула. Глаза вновь застлала пелена, а по щекам текли слезы. Меня затошнило, и стала бить крупная дрожь.

Нет. Пусть будет так, что родителей не было дома в тот страшный миг.

Жаль тех, кто погиб.

— Это были не мои родители, — оказывается, я кричала во весь голос.

Остап сдавил меня в тисках стальных объятий. Он держал, а я вырывалась, билась в его руках, сопротивлялась. Хотела убежать, куда глаза глядят… Или не глядят… Как этого хотела я.

Надолго меня не хватило — обессилела. Остап положил меня на диван, вытер ладонью мои щеки. Я смотрела в потолок, пытаясь отрешиться от всего, выкинуть из головы страшный сюжет.

Родители живы. Это убили кого-то другого. Они живы.

— Оська, живо собирайся сам и вещи Альки прихвати, — резко скомандовал бледный дядя Семен. — С минуты на минуту тут могут быть полицейские. Бегите, дети, я вас прикрою. Отвлеку их. Скажу, что вы на охоту ушли, будете лишь завтра.

Остап метнулся наверх в наши комнаты — я слышала топот на ступенях. Все никак не могла взять в толк, чего они с отцом переполошились? Зачем нам уходить? Убили не моих родителей. Папа мне эсэмэмску прислал — значит жив. И мама жива, как она может умереть? Никак.

— Давай вставай, детонька, спеши, — поднимая меня за плечи и усаживая, сказал дядя Семен.

— На охоту? — спросила я.

Ося нахмурился. Почему? На охоту ведь пойдем. Или опять будет припоминать мне что-то из детства?

Он снова стоял в гостиной, уже с двумя рюкзаками, и протягивал мне походную экипировку.

— На охоту, деточка, на охоту.

Клацая зубами, я стала судорожно натягивать на себя штаны и гимнастерку, хлопковые носки и боты на шнуровке. Мне было все равно, отвернулись мужики или смотрят на то, как я негнущимися пальцами пытаюсь завязать бантики на шнурках.

Я не могла поверить в реальность происходившего. Еще недавно казавшаяся мирной и безмятежной жизнь, сделав резкий финт, повернулась ко мне своим филейным местом. Рухнуло все, что долгие десятилетия выстраивал отец, о чем заботилась мать…

В нашем московском доме произошло убийство, и я — подозреваемая. Не я, конечно, а девушка, похожая на меня. Родители, наверное, переполошились.

Столько крови…

Бедная мама, она не сможет там ночевать. Папа о гостинице, думаю, позаботится. Они всегда друг о друге заботились.

Почему я говорю в прошедшем времени? Мои родители живы.

Живы, черт возьми.

Присев "на дорожку", прощаясь, мы обнялись с дядей Семеном. Увидимся ли мы еще когда-нибудь? Наверное, нет. В новостях объявили, что я под подозрением и в бегах. Стиснув зубы, подавила слезы жалости к себе. Дождавшись Остапа, вышла следом. Мы направились по тропе, уводящей в лес, в безопасность.

Оська снова взвалил оба наших рюкзака на себя, а я шла налегке, только туесок из бересты болтался на бедре, пристегнутый к поясу. Куда же в лес, да без него? Ни ягод, ни грибов не набрать…

В голове снова возникла страшная картина из репортажа: кровь, очерченные мелом силуэты…

Мои родители живы.

Не думать о том, что произошло в квартире. Следствие проведут, и мы встретимся.

После яркого солнечного дня полумрак леса давил на нервы и отражал мое внутреннее состояние. Надо же, уже стемнело. Странно, когда пили чай, был полдень. Ничего себе я отключилась. Теперь понимаю, отчего дядя Семен выглядел таким бледным. Побелеешь тут, когда гости в обмороки падают.

Я принюхалась. Пахло кострами, затопленной соседской баней, еловыми шишками, телом Остапа. Он шел впереди без фонарика. Впрочем, какой фонарик, если луна в полнеба? Только в таежной глуши можно увидеть настолько яркие звезды, а еще, пожалуй, на море. До моря далеко, а тайга — вот она, тут.