Изумрудный атлас. Книга расплаты - Джон Стивенс Страница 7

Но для этого ему понадобится помощь.

Два часа спустя и в пяти тысячах миль к юго-востоку Габриэль поднимался по тропинке на каменистый склон. Солнце, садившееся за горы и леса, отбрасывало длинные тени на дорогу, по которой он шел. Наступающие сумерки не пугали его – Габриэль нашел бы путь и вслепую, – так что вскоре он достиг вершины горного кряжа и остановился, глядя вниз, на маленькую деревню у подножия.

За пятнадцать лет, что прошли с тех пор, как Станислаус Пим заручился его помощью в уничтожении Грозного Магнуса и спасении детей, Габриэль возвращался сюда всего несколько раз. И с каждым разом все меньше чувствовал себя дома.

Габриэль знал, что, когда он дойдет до деревни, уже полностью стемнеет. Он мог бы попасть туда раньше, но для золотого ключа, который дал ему волшебник и который позволял быстро перемещаться по миру, требовалась замочная скважина или замок, а в его деревне не было ни того, ни другого. Ему пришлось пройти через поместье у Кембриджского Водопада, до смерти напугав смотрителя Абрахама. Придя в себя, старик расспросил Габриэля о детях. Пока тот рассказывал, экономка, мисс Саллоу, с кислым лицом подслушивала из кухни. Когда Габриэль дошел до новости о похищении Эммы, мисс Саллоу вышла и взяла Абрахама за руку.

– Вы должны ее спасти, – сказала старуха срывающимся от волнения голосом. – Должны.

Вскоре Габриэль ушел.

В деревне было темно и тихо, на улице никого не оказалось, и он почувствовал себя призраком, бредущим среди теней.

Наконец он подошел к обветшалой хижине на краю деревни и поднял руку, чтобы постучать. Однако не успел коснуться двери, как изнутри по звали:

– Входи, входи!

Габриэль толкнул дверь и заглянул в темноту. Он увидел очаг в центре комнаты и неясный силуэт полной женщины, склонившейся над горшком. На секунду он замер. Вид старухи у очага и запах ее хижины – запах дыма, горящих сосновых поленьев, дикого лука и моркови, варившейся картошки и тимьяна, – будто разбил цепи, много лет стягивавшие его грудь. Он снова был мальчиком. Был дома.

– Я поставила вариться похлебку, когда увидела, что ты близко, – сказала бабушка Пит. – Хотя картошки там почти нет. В этом году неурожай.

Вернувшись в настоящее, Габриэль вошел в хижину и захлопнул за собой дверь.

– Не буду спрашивать, как ты узнала, что я приду.

– Вот и славно. Ты все равно бы не понял. Садись.

Габриэль опустился на один из низких стульев у очага. Бабушка Пит продолжала помешивать в горшке. Обереги и крошечные флакончики в ее ожерелье мелодично позвякивали, сталкиваясь. Габриэль все еще чувствовал тоску по дому, но в его груди уже нарастало привычное напряжение. Оно не оставит его, пока Эмма не будет в безопасности.

– Тебя не было слишком долго, – пробормотала старуха. Неверные отсветы огня прибавляли ей морщин. – Это твой дом. Он питает тебя.

– Многое случилось.

– Я знаю. Я слышу шепот. Что ты мне принес?

Габриэль сунул руку в сумку и достал свернутый квадратом кусок ткани, в котором лежал мягкий черный листок. Тот казался слишком маленьким, чтобы возлагать на него какие-то надежды, но ничего больше у Габриэля не было.

– На деревню в Норвегии напали. Я нашел это.

У бабушки Пит были грязные отекшие пальцы и толстые желтые ногти, но она взяла листок с необыкновенной бережностью, повернула к свету очага, затем приблизила к носу и понюхала.

– Хм.

Она отнесла листок к столу за спиной Габриэля, где среди переплетения корней и веток стоял горшок с землей. Проковыряв в ней углубление, она положила туда лист, снова засыпала его землей и полила чем-то, что Габриэль принял за обычную воду. Затем бабушка Пит вернулась к огню.

– Посмотрим, есть ли ему что сказать. А сейчас ешь. Потом расскажешь, что не дает тебе покоя, – и она сунула ему в руки дымящуюся, наполненную до краев миску с мясной похлебкой.

Габриэль собирался сказать, что пришел только из-за листка, но понял, что это не так. Было и другое – то, что много дней занимало его мысли. Но он знал, что бабушка Пит не станет ничего слушать, пока его миска не засверкает чистотой, так что без споров взял ложку и принялся за еду. Похлебка была слишком горячей и обжигала рот, но каждый кусочек мяса возвращал его в дни, когда он вот так же сидел у очага мудрой старухи, слушал ее истории о мире за границами деревни и кивал пророчествам, что его призовут служить великому делу. «От тебя многое потребуют, – говорила бабушка Пит. – Ужасную жертву».

Он всегда казался младше своих ровесников. Его родители погибли при оползне, когда ему было меньше лет, чем Эмме сейчас (не этим ли объяснялась его привязанность к детям?), и его воспитывали всей деревней. Особенно много времени с мальчиком проводила бабушка Пит. Она кормила, учила его – и Габриэль вдруг начал вытягиваться, словно наверстывая упущенное в детстве. Уже юношей он был на голову выше мужчин деревни. Порой он думал: не добавляла ли бабушка Пит что-то ему в еду? Однажды он спросил ее об этом, но она только рассмеялась и ответила: «Не гадай, откуда твои силы, а будь благодарен за них. Когда придет время, тебе понадобятся они все».

Когда Габриэль доел похлебку, то впервые за последние дни почувствовал себя по-настоящему отдохнувшим. Он продолжал сидеть с пустой миской в руках. Старуха сгорбилась на стуле рядом с ним, попыхивая короткой узловатой трубкой; ее глаза казались двумя темными колодцами.

Габриэль заговорил первым:

– Пятнадцать лет я помогал Пиму собирать потерянные Книги. Он сказал, что найти их – единственный способ обеспечить детям безопасность, – Габриэль промолчал о том, как часто его собственная жизнь была под угрозой, как много шрамов осталось на его теле, до каких глубин отчаяния он доходил: старуха все это знала. – Но недавно я сражался со слугой Грозного Магнуса, – Габриэль не заметил, как его руки стиснули миску, когда он начал вспоминать битву с Рурком. – Он сказал, что если детям удастся найти все Книги начал и собрать их вместе, они умрут. И что Пиму об этом известно.

Некоторое время бабушка Пит молчала, лишь покуривая трубку и выдыхая дым. Габриэль слышал, как скрипят на улице деревья, как шепчутся ветки, касаясь одна другой.

Наконец она ответила:

– Это возможно.

Габриэлю показалось, что земля уходит у него из-под ног. Мужчина вцепился в деревянную миску, будто она была якорем, который поможет ему удержаться на месте.

– Так это правда, что они умрут, если соберут Книги?

– Вероятнее всего.

– И Пим об этом знает?

– Не сомневаюсь.

– И ты ничего мне не сказала? Все это время, что я искал Книги, я приближал детей к гибели!

Габриэль слышал, что его голос дрожит от злости, но ему было все равно. Старуха неподвижно смотрела на него, по ее глазам ничего нельзя было понять. Казалось, она дает гневу Габриэля утихнуть, как ждут, когда волна разобьется о берег и вернется в море.