Луна предателя - Линн Флевеллинг Страница 7

— Временное возвращение, — уточнила Бека. — Царица указала им, что поскольку ты ее родич через благородного Коррута, было бы оскорблением для Скалы исключить тебя из посольства. По-видимому, она также намекнула, что это ты раскрыл тайну исчезновения Коррута.

— Мы с Алеком, — рассеянно поправил он ее; Серегил явно был целиком захвачен полученными новостями. — Значит, она сообщила им об этом?

До смерти Нисандера они с Алеком и Микамом были членами возглавляемой волшебником организации шпионов и информаторов — наблюдателями. Даже царица не знала об их роли, пока Серегил и Алек не помогли раскрыть заговор, угрожавший ее жизни. Выслеживая врагов династии, они нашли мумифицированное тело Коррута-и-Гламиена, убитого заговорщиками -леранцами за два столетия до того.

— Думаю, не повредило и то, что твоя сестра — теперь член лиасидра, — заметил Микам. — Говорят, что партия сторонников торговли со Скалой сейчас сильнее, чем когда-либо.

— Так что, как видишь, со всем этим нет проблем, — нетерпеливо вмешалась Бека. Если бы ей удалось настоять на своем, они еще до заката отправились бы в дорогу.

Ее сердце упало, когда Серегил, рассеянно глядя на свои заляпанные грязью сапоги, пробормотал:

— Мне нужно хорошенько подумать. Она уже собиралась настаивать, когда Алек с предостерегающим взглядом положил руку на плечо друга. Видно, не все раны еще зарубцевались.

— Говоришь, Идрилейн все еще с армией? — спросил юноша. — Она тяжело ранена?

— Я ее не видела. Ее никто почти не видит, но мое предположение — дела там хуже, чем говорят. Фория теперь главнокомандующая.

— Вот как? — Тон Серегила был безразличным, но Бека поймала многозначительный взгляд, которым он обменялся с Микамом. «Взгляд наблюдателя» — так называла это ее мать, которая ненавидела секреты, в которые были посвящены эти двое.

— У пленимарцев много некромантов, — добавила Бека. — Я сама не встречалась ни с одним, но те, кто встречался, говорят, что сейчас они сильнее, чем были когда-либо со времен Великой войны.

— Некроманты? — Губы Алека сжались в жесткую линию. — Да, наверное, нечего было надеяться, что, остановив Мардуса, мы положим этому конец. Мы будем рады, если вы со своими людьми разобьете лагерь на нашей лужайке.

— Спасибо, — ответил Микам. — Поехали, Бека. Нужно устроить ребят.

Бека не сразу поняла, что Алек, хочет остаться на какое-то время наедине с Серегилом.

— Я рассчитывала, что он будет счастлив отправиться домой, даже ненадолго, — пробормотала она, спускаясь за отцом по тропинке. — Он выглядел так, словно выслушал приговор.

Микам вздохнул.

— Так оно и было, давным-давно. Мне кажется, приговор на самом деле не отменен. Я всегда хотел узнать, что тогда с ним случилось, но он никогда не обмолвился и словечком; даже и Нисандеру, насколько мне известно.

У дальнего берега играли две выдры, но Алек сомневался, видит ли их Серегил. Не думал он и что друга так расстроили новости о военных неудачах скаланцев. Юноша присоединился к Серегилу у кромки воды и молча ждал.

Когда они в конце концов стали любовниками, это не только укрепило их дружбу. Для сложившихся между ними отношений в ауренфэйском языке было особое слово — талимениос. Серегил не мог в точности перевести его Алеку, но теперь уже и не было нужды в словах.

Для Алека оно означало единство душ, сплав духа и тел. Серегил был способен читать в нем, как в раскрытой книге, с первого дня их знакомства, да и его собственная интуиция временами позволяла ему угадывать мысли друга. Вот и теперь, стоя рядом с ним на берегу, Алек чувствовал исходящие от Серегила волны гнева, страха, страстного желания.

— Я рассказывал тебе кое-что о своем прошлом когда-то, верно? — наконец спросил Серегил.

— Только о том, что тебя обманом вовлекли в какое-то преступление и что ты поплатился изгнанием.

— И ты в порядке исключения не обрушил на меня тысячи вопросов. Я это оценил. Но теперь…

— Ты хочешь вернуться, — сказал Алек мягко.

— Дело не только в этом. — Серегил скрестил руки на груди, глядя в воду.

Алек по долгому опыту знал, как трудно Серегилу говорить о своем прошлом. Даже самая тесная близость — талимениос — ничего тут не меняла, так что юноша давно привык не расспрашивать друга.

— Лучше я закончу ощипывать гуся, — наконец сказал Серегил. — Потом, когда устроим гостей, мы с тобой поговорим — обещаю. Мне просто нужно время, чтобы во всем разобраться.

Алек хлопнул Серегила по плечу и ушел, чтобы не мешать тому думать.

Оставшись наконец в одиночестве, Серегил невидящим взглядом уставился на водную гладь, чувствуя, как мучительные воспоминания захлестывают его штормовой волной.

…Мертвая окончательность окровавленной рукояти ножа в руке… удушье в темноте… гневные лица, издевательства…

Опустив голову, Серегил закрыл лицо руками и всхлипнул.