ДНК Творца - Надежда Мамаева Страница 7

– Да, способности Распределителя номинальные, но власть, которую дает эта должность, – по-прежнему реальна.

– А Лим здесь при чем? – вспылил свекор.

– А при том, что он – друг Франческо. А этот молодой наг имеет один существенный недостаток – за ним не водится серьезных грехов, нет в его прошлом темных пятен. А потому для кого-то он стал опасным конкурентом на пути к должности Распределителя.

– И этот кто-то решил действовать через Лима? – начала догадываться я.

– Правильно мыслишь, деточка, – криво усмехнулся Ростислав, – прям как следователь.

– На том с мужем и сошлись, – парировала я. – Но как они сумели все это связать, да еще подкрепить серьезными доказательствами? Ведь без них нельзя подвергать аресту…

– А здесь начинается самое интересное. После твоего рассказа все встало на свои места. Они откуда-то раскопали, что ты – та самая институтка, Светлана Смирнова, если не ошибаюсь? – с прищуром уточнил хозяин квартиры, и мне оставалось лишь кивнуть. – Так вот, они виртуозно связали правду и вымысел из дела «Скользящего по талантам». Согласно их версии, Лим в тебя влюбился, когда начал это расследование. Это так?

– Да, – только и оставалось мне подтвердить очевидное.

– Плохо, – сделал свой вывод рассказчик и, опережая мой вопрос, произнес: – Почему плохо, объясню позже. Пока – далее. Так вот, влюбился он настолько, что захотел не простой интрижки, а семьи и детей. Но все знают, какие напряженные отношения были у нашего рыжего и Распределителя. Пернатый хрыч крыльями бы лег, а не допустил их брака. При первой же возможности, чтобы насолить Лиму, отдал бы Светлану какому-нибудь недругу нашего демона.

Хозяин перевел дыхание. Видимо, не часто ему приходилось выступать в роли лектора.

– Причем, заметьте, пока версия соответствует настоящему ходу событий и весьма логична. Что же далее?

Конкуренты Франческо – маги, как видно, с богатым воображением – утверждают, что Лим с подачи друга-нага, тайно мечтавшего стать новым Распределителем, сделал так, чтобы в деле «Скользящего по талантам» главным подозреваемым стал старик-нефилим. А дабы на суде пернатый не смог обелить себя – просто-напросто убил его.

– А как же показания Йожа и Стасиса? – вырвалось у меня.

– А эта парочка, как ни странно, после судебного процесса словно в воду канула. Теперь их показания нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить. Следователь же, отвечающий за пересмотр дела и выдвинувший обвинения против тебя и рыжего, считает, что Лим их просто подкупил. Чего не сделаешь ради любви? К тому же Стасис ведь утверждал, что Светлана погибла на его глазах, а она, то есть ты, жива и невредима – это еще одно доказательство ложности его показаний.

Я слушала Ростислава, и мне становилось плохо от осознания того, как чей-то извращенный ум сумел вывернуть правду наизнанку. Получалось, что Лим подстроил смерть, а то и лично убил Распределителя и сделал так, что его любимая для всех официально умерла, а значит, исключена из места передержки чародеек до замужества (как метко окрестил институт хозяин квартиры). А дальше, согласно их логике, дело осталось за малым: путь расчищен, и опустевшее место должен занять друг Лима – Франческо. Наг в новой должности закроет глаза на молодую супругу рыжего и на то, что их брак заключен уже тогда, когда жених давно и прочно миновал возраст распределения.

Из размышлений меня вернул голос Ростислава:

– А теперь вернусь к «почему». Правда, как ни странно, но это для данной истории плохо. Она – фундамент и каменные опоры к их лжи. А правды здесь много. То, что Лим тебя безумно любит, – это раз. Ты скрылась под чужим именем и инсценировала свою смерть – это два. Йож и Стасис невольно дали неверные показания на прошлом суде – это три. Факты, конечно, вещи неоспоримые, но их подача…

– А если я приду к инквизиторам и дам показания…

– То им будет грош цена, – жестко оборвал меня Дейминго. – Со стороны это будет как ложь во спасение. Так что даже не думай.

– И что же остается? – подвела я неутешительный итог.

– Найти того, кто играет против Франческо. Повержен вождь – ворота крепости открыты и вчерашние узники свободны.

– Это если вождь один. В случае сговора нескольких…

Старики еще говорили меж собой, а я уже выпала из реальности. В голове все крутилась фраза о номинальности всех нынешних кандидатов. Оттого вопрос Дейминго, столь созвучный моим мятежным мыслям, заставил встрепенуться:

– А если мы найдем того, кто будет не просто номинальным, а реальным Распределителем, с сильным даром?

Ростислав раздраженно бросил:

– А ты знаешь, что это вообще за дар? Чародеи с талантом рассчитать вероятность рождения детей со способностями или без «дикой магии», выбрать из сотен тысяч оптимальное сочетание генов.

На этот раз я перебила хозяина квартиры:

– Так бы сразу и сказали, что нам нужен маг с даром супергенетика! Если надо – то такого достанем хоть из позапрошлого века.

От такого заявления Дейминго аж поперхнулся, а Ростислав неожиданно захохотал, а потом совсем не к месту добавил:

– А мне нравится эта бедовая девчонка. К тому же, если она столь сильная временница, твою идею, друг, вполне можно воплотить в жизнь! – И уже обращаясь исключительно ко мне, спросил: – У тебя как с итальянским языком? А то придется для начала изобразить любовницу одного моего знакомого.

Что имел в виду хозяин квартиры, я сначала не поняла. Из расспросов и уточнений выяснилось, что этот престарелый авантюрист (ибо на логически выверенный план его идея походила так же, как борец сумо на балерину) решил, что искать нужно самого-самого талантливого, по дару не уступающего бывшему Распределителю. На резонный вопрос Дейминго: «Где мы такого найдем? Пернатый же наверняка беспокоился об устранении конкурентов не один год» – его пройдоха-друг тут же нашелся с ответом: «Как где? Конечно же, в хрониках магического синода!»

На это заявление ненаглядный свекорушка икнул так выразительно, что закралось подозрение: что-то с этими хрониками не так.

Я как в воду глядела. Началось все с того, что после заявления хозяина квартиры об этих самых синодских писульках на свитках старики ввязались в ожесточенный спор о том, как их добыть. При этом Ростислав выразительно поглядывал на меня, сначала намеками, а потом и открытым текстом заявил, что нынешний хранитель исторических реликвий – сластолюбец, и проще всего будет подобраться в магическое хранилище исторических манускриптов (и прочих эпистолярных изысков древности), соблазнив этого оборотня.

– А при чем здесь итальянский? – среди шквала вопросов, перемешавшихся в голове, словно добротно перетасованная колода карт, вытянула самый, как мне казалось, простой.

– А при том, дорогая невестка, – от последнего слова Дейминго скривился так, будто был заядлым трезвенником, впервые продегустировавшим чарку первача, – что этот хранитель, как и сам магический синод, находятся в Риме.