Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2 - Илья Крымов Страница 7

– Как мило!

– Он не от нас, а от нашего покойного господина. После вашей встречи, я думаю, к нему пришло вдохновение. Картина была готова в тот же день и удалена из оранжереи для сушки, а потом к ней делали раму. Со всей этой суетой мы лишь сегодня смогли выбрать время для передачи.

– И она послужила удобным поводом для визита. Чего вы хотите, Форхаф?

На этом вступление было окончено, и мы перешли к делу. Сарави от моей грубости прижала уши к голове, ее брат, по своему обыкновению, остался сдержан.

– Мы подумали и сочли, что наше сотрудничество пошло несколько неверным путем.

– Вы так сочли? А я счел, что в определенный момент вы просто плюнули на наши договоренности и решили, что сможете сами выследить и поймать Грюммеля, но ошиблись.

Сарави если и хотела что-то сказать, то едва заметное изменение в позе брата заставило тигрицу передумать. Никак она не учится держать себя в лапах.

– Мы действовали импульсивно и необдуманно, в чем раскаиваемся. Пожалуйста, примите искренние извинения от имени общины.

– За то, что вы действовали импульсивно, или за то, что опозорили память Хайрама эл’Рая?

Сарави зашипела, оскалила зубы, Адольф перехватил нож за лезвие и замер.

– Зачем вы таскаете зеньориту за собой, если знаете, что она не умеет себя вести?

– Не умеет, но должна учиться. К тому же вы сильно задели ее чувства.

– Если правда причиняет страдания, значит, что-то в жизни вы сделали не так.

– Может быть, объясните, как викарны опозорили память Хайрама эл’Рая?

Я позволил себе надменную усмешку.

– Объясню – всеми своими действиями. Как только старик умер, вы позабыли обо всем, чему он вас учил: быть верными слугами страны, всегда ставить ее интересы выше своих, чтить долг прежде всего иного. Вы решили упиться местью. Что бы он сказал, увидь, как бестолково его дети распорядились собой?

– Хотел бы я вам возразить, но не нахожу доводов.

Сарави кипела, Форхаф лишь скорбно опустил глаза.

– Но мы хотим исправиться, ради чего готовы покорно служить вам в вашем деле, не отвлекаясь на личные мотивы.

– Ах, вы наконец-то готовы? Сначала я хотел работать вместе с вами, но вы меня разочаровали. Больше викарны мне не нужны, я им не верю. Уходите. Если понадобитесь, позову, но если попытаетесь мешать, узнаете, что все великие империи мира схожи в одном – мы умеем быть жестокими в отношении определенных групп лиц. Спокойной ночи.

Тигр встал, вежливо попрощался, и они покинули особняк. Вот так.

– Какой короткий и бестолковый визит, – хмыкнул Дорэ, проводив гостей. – Может, надо было сразу их развернуть?

– Хозяину виднее. – Себастина заменила чай на виски.

– Может, ты и прав. Кошки наконец осознали, что так и остались чужаками на этой земле. Королю они не нужны, народу – тоже. За все время их жизни в Арбализее викарны существовали закрытой общиной, сплоченной вокруг одной личности. Стержень их бытия сломался, нового не появилось, и саблезубые почувствовали отторжение.

– Ты это предвидел, шеф?

– Мм, нет. Честно говоря, я обдумывал варианты устранения Форхафа или его перековки при помощи Голоса. Но вот даже у меня раз в экстаз случаются такие чудеса, когда проблемы решаются сами собой. Себастина, набери ванну. Адольф, распакуй подарок, пожалуйста.

Хайрам эл’Рай не владел чародейскими навыками, но рисовал отменно. Неудивительно – живопись являлась основой его Голоса.

– Хм, разве такое можно нарисовать за один день?

– Разные творцы и творят по-разному. У одних уходят годы, а иные в лихорадочном угаре справляются за часы.

– Хм, шеф, а кто это?

– Азэлиан, мифический герой. По преданию он был вождем одного из племен тэнкрисов после Раскола, когда мой народ беспризорно скитался по чужому миру. Однажды к его племени прибилась дева невероятной красы, которая очаровала всех, влюбила в себя и мужчин, и женщин, только вождь не поддался чарам. Его Голос позволял прозревать сквозь любую фальшь, и Азэлиан увидел в ней саму Темноту. Он взял копье и пронзил грудь прелестницы насквозь, а его сородичи, разъярившись, пронзили его спину множеством копий. Из тела Азэлиана потекла серебряная кровь, а из тела прекрасной девы – великая чернота. Раскрытая, она бежала прочь от тех, кого хотела соблазнить и увести в свое логово. Именно акт самопожертвования Азэлиана Хайрам эл’Рай решил запечатлеть, своего рода хрестоматийный образ самоотверженного лидера.

– А обязательно было рисовать его голым?

– Адольф, то были доисторические времена, одежды еще не придумали. Спокойной ночи.

– Спокойной, шеф. Ты, кстати, прости, что я с вами на остров не поплыл, но у меня от качки такая морская болезнь начинается, что заблевать могу целый пароход, не то что катер.

Я отмахнулся, допил виски и направился в ванную комнату.

Под воздействием теплой воды и умелых рук Себастины напряжение уходило и разум медленно готовился ко сну. Перед внутренним взором еще мелькали образы пережитого дня, начиная с самого утра и заканчивая этой дурацкой картиной. Думал ли я, что эл’Рай решил мне польстить? Нет, едва ли. Если бы не честность Форхафа, я решил бы, что все это ложь и викарны просто выдумали предлог для визита. Но нет, старик написал картину, и вот кошки ее мне принесли…

– Кошки.

– Хозяин?

– Кошки, Себастина, они принесли картину.

– Я знаю, хозяин.

– Себастина, когда мы впервые наведались в дом Лакроэна и застали его спящих любовников, кого ты видела?

– С моей стороны постели лежало две женщины, хозяин, человеческая и…

– Самка викарна, не так ли?

– Да, белая тигрица. Простите, тогда я не придала этому значения, но если помните, позже я сообщала…

– Она была викарном, мы уже знаем, что старик подложил под художника своего агента. Ну а та, что из людей, на кого она походила?

– Не знаю, хозяин. Она лежала на животе, я запомнила лишь, что она была не очень крупной, жилистой, бронзовая кожа, много шрамов, прямые черные волосы…

– Кажется, я понял, где, возможно, следует искать сердце Дракона Времени. Хватит плескаться, вытри меня поскорее!

В кабинете, под ворохом других бумаг, вскоре отыскалось досье на покойного Лакроэна. Позже я присовокупил к нему бумаги, в которых говорилось о судьбе имущества художника. На момент смерти он имел немало долгов, и львиную долю произведений из мастерской намеревались распродать, но пока что все личные вещи, включая картины, находились под арестом и хранились на одном из складов тайной службы.

Вскоре не успевший толком остыть «Гаррираз» мчался по ночным улицам Арадона. Тут и там еще виднелись следы прошедшего праздника, аборигены гуляли уже второй день, а гости столицы старались не отставать от них.