Духи времени - Андрэ Нортон Страница 7

Затем анх остановился, повиснув в воздухе, как если бы девушка сама поддерживала его на уровне груди. Принуждение изменилось. Ей было дано новое распоряжение: приказ, которому она более не была способна сопротивляться, так же как и той беззвучной команде, что привела ее сюда.

Она протянула руки, подчиняясь воле этого другого, чтобы отыскать запор витрины. Но не смогла открыть его. Тотчас же принуждение усилилось, обрушившись на нее как физические удары. Чужая воля требовала, чтобы она освободила жезл. Но она не могла, он был заперт Здесь не было способа освободить его, никакого способа… Часть ее сознания, которая была свободной, спорила с невидимым, даже тогда, когда ее тело раскачивалось вперед и назад под этой подхлестывающей командой.

Из тьмы раздался голос. В какой-то момент, в безумной надежде, Талахасси подумала, не идут ли доктор Джой или Хауэс, чтобы спасти ее. Затем осознала, что не может понять ни слова из этой страстной речи. Она была такой же горячей и гневной, такой же эмоционально сильной, как и чья-то воля, окружающая ее. И все же эта речь исходила не от «присутствия», которое привело ее сюда.

Контроль над ней частично ослабел. Как только это случилось, она каким-то образом почувствовала гнев, который овладел невидимкой, в свою очередь, при звуке этого голоса.

Но если оно могло отвечать, то не сделало этого.

Теперь эти слова приходили в кадансе странного песнопения, ритм которого согласовался с отдаленным рокотом барабанов. Талахасси больше не удивлялась тому, как и что она слышала и откуда это пришло. Она только присела перед витриной, в которой лежал увенчанный светящейся короной жезл, желая уползти прочь с места сражения. Так как воля, что привела ее сюда, теперь встретилась с другой, и они вступили в борьбу.

Талахасси внезапно что-то подхватило и злобно швырнуло на витрину. Она вскрикнула, заслонив лицо руками, испугавшись, что стекло разобьется и разрежет ее тело на куски.

Но хотя она ударилась с такой силой, что потом наверняка будет вся в синяках, этого оказалось недостаточно, чтобы разбить витрину и выполнить намерение этой воли.

Оно отступило, сцепившись снова в борьбе с невидимым другим.

Теперь пел более чем один голос. Девушка была уверена, что пока ее оставили в покое, и неподвижно распласталась на витрине. Ее разум мутился. Она испытывала тошноту и головокружение, в то время как силы, выходящие за пределы ее знаний и представлений, в бешеном круговороте носились вокруг. Затем анх выплыл из-за ее плеча, повиснув прямо над витриной.

Широко раскрыв глаза, она наблюдала, как жезл зашевелился и начал подниматься, пока не повис вертикально без какой-нибудь поддержки. Затем он подпрыгнул вверх, его пылающая верхушка тяжело ударилась о верхнюю часть витрины, в то время как анх устремился вниз, чтобы встретиться с ним в той же самой точке.

Стекло треснуло, разбилось вдребезги и упало. Освобожденный жезл закружился в воздухе. Тени собрались вокруг него в лихорадочном танце, когда он, наклонившись, опустился на пол.

Анх парил над ним, как бы стараясь побудить жезл еще к одному усилию. Была ли это тень руки — руки такой призрачной, что она лишь чуть-чуть обрисовывалась в свечении анха? Но что-то было, Талахасси не сомневалась, и это что-то протянулось к жезлу. Но прежде чем оно сумело приблизиться достаточно, чтобы схватить его, жезл переместился сам. Не вверх, как прежде, а как змея, несмотря на свою жесткость, по полу.

Опять воля завладела Талахасси, завертела ее и почти злобно толкнула вслед за ускользающим жезлом. Анх летал над ней, как бы кого-то отгоняя и защищая от чего-то, что она не могла видеть; он парил, совершая проворные стремительные движения, в то время как она была вынуждена повиноваться приказам своего странного захватчика. Она должна взять жезл в руки — теперь остался только этот приказ, заполнивший все ее сознание.

Снова раздался голос. И Талахасси смутно осознала, что песнопение прекратилось. Анх поплыл прочь от нее, скользя по воздуху, и повис в углу комнаты, по направлению к которому двигался жезл и Талахасси, бредущая за ним, спотыкаясь. Двигаясь как марионетка, обладающая разумом, повинуясь чужой воле, она была неуклюжей, медлительной, хотя все время старалась вырваться из-под этой власти.

Но воля была неумолимой, а ее ненависть горячей. Нет, эта ненависть относилась не к Талахасси, как к глупому орудию, которым нужно воспользоваться, но, точнее, как к врагу, противостоящему этой воле. Она увидела теперь, что жезл лежит спокойно.

Еще раз призрачное очертание промелькнуло через сияние его верхушки. Между тем воля швырнула ее вперед. Она споткнулась и упала, в то время как ее протянутая рука сомкнулась на другом конце жезла как раз тогда, когда он дернулся вверх. Талахасси держала жезл, как ей приказывали и заставляли. Эта сжимающая рука могла быть призрачной — если это была рука, — но в ней была сила, остановившая жезл. Анх опустился и коснулся его светящейся верхушки.

Это было подобно попаданию в область взрыва. Свет, жар, боль и такой грохот, что Талахасси оглушило. У девушки было ужасное ощущение, что ее закрутило над безмерной пустотой небытия. Другое «присутствие» исчезло. Ее руки вцепились теперь в жезл — не по принуждению, она продолжала сжимать жезл ради спасения своей собственной жизни. В нее хлынуло знание, что она должна позволить этому продолжиться, в противном случае ответом будет смерть — настолько противоестественная, что окажется намного хуже любой другой, когда-либо угрожавшей человеку.

Она собрала все свои силы, каждую их частицу, которые еще в ней остались, чтобы удержать жезл. Вокруг нее не было ничего, кроме отрицающего все небытия, и это угрожало пробить брешь в ее здравомыслии, держать…Держать!

Затем небытие сомкнулось вокруг нее в огромном и ужасном круговращении абсолютной черноты. Охваченная крайней степенью отчаяния, она потеряла сознание.