Галактический глюк - Алексей Калугин Страница 7

– Не слыхал о таком? – лукаво сверкнул глазенками Сид.

– Найн, – признался Вениамин.

– Як, мозгуешь, Орден деньги зарабатывает?

– Не ведаю, – пожал плечами Вениамин.

Прежде чем продолжить, Сид присел возле решетки на корточки – видно, настроился на долгий разговор.

– На Веритасе два континента, – начал он. – Оба находятся в умеренной зоне, только на противоположных сторонах шарика. То есть если проткнуть Веритас спицей так, шобы вошла она по центру Первого континента, то выйдет острие точнехонько в серединке Мусорного острова.

Растопырив пальцы обеих рук и соединив их кончики, Сид попытался изобразить, как это будет выглядеть. Получилось у него нечто смахивающее на гаргулью.

– Ты гуторил о континенте, – напомнил Вениамин.

– Ну, хай, – недовольно взмахнул рукой Сид.

– А теперь гуторишь об острове.

– Кличется он так – Мусорный остров, а на самом деле – континент. Только очень маленький. Разумеешь?

Вениамин задумался.

– Первый континент тоже маленький, – сказал он. – Но его-то островом нихто не кличет.

– И шо с того? – непонимающе оттопырил губы Сид.

– Хай найн шо, – махнул рукой Вениамин. – Так прогуторил.

– Короче, два континента, – Сид снова изобразил руками шар. – На одном – Гранде Рио ду Сол с прилегающими окрестностями и тюрьмой «Ультима Эсперанца», в которой мы с тобой, бади, сидим, на другом – мусорная свалка. Заплатив гроши, каждый может вывалить туда свои токсичные отходы.

– Каждый житель Первого континента? – спросил Вениамин.

– Ну, ты гуторишь, – усмехнулся Сид. – На Мусорном острове утилизируются отходы со всей Галактики. Вот тебе и статья бюджета.

– Ты мозгуешь, шо утилизация отходов такой выгодный бизнес, шо на доходы от него можно прокормить целую планету? – Вениамин с сомнением покачал головой.

– Не всю планету, а только один маленький континент, – уточнил Сид. – К тому же, як я слухал, на Мусорный остров свозится такая дрянь, якую боле ни в одном месте не примут. Разумеешь?

– Теперь разумею, – кивнул Вениамин.

– Ну, во! – удовлетворенно наклонил голову Сид. – Завтра сам Мусорный остров узришь.

– То есть як? – опешил Вениамин.

– А вот так, – развел руками Сид. – Хто, мозгуешь, весь тот мусор разгребает?

– Осужденные? – как-то совсем уж легко догадался Вениамин.

– Найн, – отрицательно качнул головой Сид. – Не осужденные, а приговоренные.

– Разве для того, шобы приговорить к наказанию, человека не треба сначала осудить?

– Найн, – снова качнул головой Сид.

Вениамин посмотрел на парня с подозрением. Для человека, приговоренного к работам на свалке токсичных отходов, вид у него был слишком уж беспечный.

– Значит, завтра нас отправят на Мусорный остров? – еще раз для верности уточнил Вениамин.

– Индид, – кивнул Сид.

– Всех, – обвел рукой ряды камер-клеток Вениамин.

– Ну, почти всех, – ответил Сид.

– И на якой срок?

– Ты о чем? – удивленно вытаращился на него Сид.

– Когда мы назад вернемся? – иначе сформулировал вопрос Вениамин.

Сид криво усмехнулся. А может быть, поморщился от зубной боли.

– С Мусорного острова не возвращаются.

– Як же там люди живут? Среди токсичных отходов?

– Не ведаю, – пожал плечами Сид. – Я там не был.

Вениамин прошелся по камере, остановился возле решетки, провел ладонью по лицу.

– Хай, ну и порядочки у вас.

На это заявление Сид ничего не ответил – какой смысл обсуждать существующую систему, если изменить ее нельзя. Мир несовершенен, и с этим, увы, ничего невозможно поделать. И прав тот, кто относится к сему факту с философским спокойствием.

– Тебя как кличут-то? – спросил Сид-философ.

– Вениамин. Вениамин Ральфович Обвалов.

– Зря ты прифлаел на Веритас, Вениамин Ральфович.

Как ни странно, но ни в голосе, ни во взгляде парня не было даже намека на насмешку.

– Ара, инц лясир, Сид. Порочный – это твоя фамилия?

– Найн, кликуха.

– Ты в самом деле порочен?

– Так они разумеют, – пожал плечами Сид.

– Хто? – не понял Вениамин.

– Оллариушники.

– А ты сам разве не из них?

– Я-то? – Сид оскалился, и меж зубов его на мгновение выскользнул кончик языка – точно жало змеиное. – Найн.

Ответ соседа по камере заставил Вениамина задуматься.

– Я мозговал, что на Веритасе все оллариушники.

– Почти все. Кроме тех, хто найн.

– И хто же найн?

– Я!

Гордо было сказано!

– Ты один?

– Хай найн, есть и другие. Мозгую, на Мусорном острове таких, як мы, полно.

– Пуркуа же ты не уфлаишь с Веритаса?

Сид глянул на задавшего вопрос Вениамина, точно на младенца неразумного.

– С Веритаса не уфлаишь. Тут либо будь оллариушником, як все, либо отправляйся на Мусорный остров. Хай и почему я должен уфлаеть? Мой дед высадился на Веритасе, когда здесь еще никаких оллариушников не было! Пусть они и убираются!

Парень разгорячился настолько, что пару раз в сердцах ударил ребром ладони по решетке.

– За шо тебя взяли? – спросил Вениамин. – За то, шо Оллариу вместе со всеми не кричал?

– За саморез.

– Инчэ?

Сид повернулся к Вениамину спиной и скинул с плеч рубашку. Под левой лопаткой багровел свежий шрам – небольшой, сантиметра два в длину, аккуратный.

– Сид, ты забываешь, шо я не местный, – с укоризной произнес Вениамин.

Парень накинул рубашку на плечи и повернулся к Вениамину лицом.

– Я вырезал вживленный идентификатор. Ну, не сам, конечно, – помогли. Но инициатива была моя.

Брови Вениамина поползли вверх, а затем сошлись у середины лба. То, о чем говорил Сид, – если, конечно, Обвалов правильно его понял, – было чудовищно, невообразимо и дико. Требовалось приложить определенное усилие, чтобы поверить, что подобное могло происходить на самом деле.

– Ты хошь прогуторить, шо вживленный идентификатор личности есть у каждого жителя Веритаса? – спросил он для того, чтобы окончательно развеять все сомнения.

– За Мусорный остров ничего прогуторить не могу. А на Первом континенте вживленный идентификатор есть у каждого, хто олдей двенадцати роков.