Элита элит - Роман Злотников Страница 7

— Побили… всех… все погибли… — продолжал бормотать спасенный.

Я вздохнул, а затем… со всего размаха залепил ему оплеуху. Он брыкнулся на землю, а я тут же выпрямился перед ним, приняв некое подобие строевой стойки, и заорал:

— Встать! Имя, должность, звание? Быстро!

Парень суетливо вскочил на ноги.

— Старший сержант Головатюк, командир второго отделения комендантского взвода, товарищ командир, — бодро отрапортовал он.

Я молча кивнул.

— Хорошо. Ранен?

— Трохи, — испуганно отозвался тот, и его рука дернулась к голове.

— Сядь, — приказал я.

— Есть, товарищ командир. — Парнишка послушно бухнулся на поваленное дерево.

Я осмотрел его голову. Царапина. Хотя может быть контузия. Я осторожно прощупал подушечками пальцев сосуды головы, прослушивая изменения пульса, затем развернул его лицом к себе и оттянул веко, рассматривая роговицу. Вроде бы контузии нет, только сильный стресс. Эх, как сложно с не владеющими хотя бы нижними уровнями антропрогрессии.

— Чепуха. Не помрешь.

— Так точно, товарищ командир, — отозвался старший сержант уже гораздо более бодрым голосом, а затем, помолчав, робко спросил: — А это немцы на нас напали?

Я молча сделал некое круговое движение головой, могущее означать как согласие, так и все что угодно. Пусть сам расценит в соответствии с его собственным видением ситуации.

— Но… как же так? — растерянно забормотал парень. — Товарищ Сталин же говорил, что… у нас с ними договор… что нельзя поддаваться на провокации, что… малой кровью, на чужой территории…

Я некоторое время внимательно слушал его. В этом бормотании, на взгляд обычного человека совершенно хаотичном и бессвязном, на самом деле содержалось немало полезной информации. И если ее сопоставить с теми сведениями, что я запомнил из разрозненных листов секретных документов, которые мы собирали, обрывков разговоров и всего остального, уже можно выстроить кое-какие логические цепочки, способные помочь мне лучше сориентироваться в происходящем.

— Ладно, — через некоторое время прервал я сержанта. Не столько потому, что устал слушать его бормотание, сколько оттого, что ценность получаемой информации резко снизилась: парень начал повторяться. — Нам пора двигаться, старший сержант. Значит, собери и проверь оружие и боеприпасы, а я… — я покосился на свои босые ноги, — подберу себе кое-что из обмундирования.

Это слово я слышал от дежурного по штабу. Насколько я уже разобрался в терминологии, слово «штаб» здесь обозначало командную монаду. Ну а слово «дежурный» и в Империи означало то же самое, что и здесь.

— Есть, товарищ командир.

Рука сержанта снова дернулась к голове, и я подумал, что у него приступ головной боли, даже успел ругнуть свои диагностические способности, но затем сообразил, что это, наверное, был какой-то очередной воинский ритуал. Причем, похоже, парень выполнил его как-то неправильно. Потому что смутился и пробормотал:

— Виноват, товарищ командир, пилотку потерял, — после чего развернулся и, тяжело бухая сапогами, побежал в сторону развалин.

Обувь я себе подобрал как раз с ноги командира дивизии. Его тело лежало шагах в сорока от всех остальных и выглядело почти целым. Только под головой натекла лужа крови. Осколок, пробивший ему череп, оказался довольно маленьким, да и ударил в голову на излете, поскольку выходного отверстия мне обнаружить не удалось. Размер ноги у командира дивизии оказался практически таким же, как у меня, да и качество обуви по сравнению с остальными парами, которые я пытался примерить, также было заметно выше. Кроме того, тело командира дивизии поделилось со мной ремнем, с лямкой через плечо, поскольку я заметил, ремень являлся непременной принадлежностью местной формы одежды. На ремень также был надет контейнер для оружия, которым командир размахивал перед носом у дежурного по штабу, когда грозил его расстрелять. Самого оружия я не обнаружил. Похоже, командир потерял его во время налета. После чего я перешел к более масштабному мародерству.

Я заканчивал разбирать содержимое карманов убитых, не слишком изуродованных взрывами, когда из-за кучи битого щебня вывалилась погромыхивающая фигура. Это оказался старший сержант, буквально увешанный оружием.

— Товарищ командир, — с натугой доложил он, дотащившись до меня, — ваше приказание выполнено. Вот. С ружпарка комендантского взвода взял. У нас третье отделение в субботу в полном составе в местный колхоз отправилось. Для оказания, так сказать, шефской помощи. Так что все их вооружение на месте. Даже «дегтярь». — Он взмахнул массивным устройством с широким круглым блином сверху.

Я молча кивнул, внимательно разглядывая всю эту груду железа, порядок обращения с которой представлял для меня абсолютную загадку. Впрочем, дело было поправимым.

— Отлично, Головатюк, — одобрительно кивнул я. — Все исправно? Проверял?

— Никак нет, осмотрел только.

— Ну так проверь! — сердито рявкнул я. — Оружие, считай, из-под завалов.

Парнишка дернулся и озадаченно закрутил головой.

— Так ведь это, пулеулавливатель-то разбило…

Я укоризненно вздохнул и ткнул рукой в сторону приближающейся канонады.

— Они что, тоже в пулеулавливатели палят? Эх, Головатюк…

Парень стушевался.

— Виноват, товарищ командир, привык. Я сей момент…

Он шустро сгрузил на землю весь арсенал и, вытащив из кармана аналог ручного оружия, которым размахивал командир дивизии, зажмурил один глаз и сделал несколько выстрелов в груду кирпича, целясь в верхний. Каждый выстрел сопровождался резким рывком руки и выбросом маленьких пустотелых металлических цилиндриков.

— Дай-ка сюда, — попросил я и первым же выстрелом расколол кирпич, в который метил сержант, на несколько кусков.

— Эк вы… — удивленно качнул головой он. — Даже не целились.

Я осмотрел оружие более внимательно. Никаких прицельных приспособлений на нем не имелось, только какие-то непонятные выступы на верхней части массивного кожуха, охватывающего ствол. Да и на кой черт прицел на таком расстоянии. Тут камнем докинуть можно.

— Дальше проверяй, — приказал я, укладывая оружие в контейнер на поясе.

Судя по тому, что при выстреле выбрасывались маленькие цилиндрики, боезапас у него был ограниченным и требовал пополнения. Но каким образом это делается, я пока не знал. А демонстрировать свое незнание перед старшим сержантом не собирался.

Головатюк последовательно отстрелял еще семь единиц оружия разного вида, позволив мне собрать достаточно информации о том, как с ними обращаться. Два из них показались мне довольно глупыми. В том числе и тот самый «дегтярь», к которому старший сержант явно испытывал неподдельное уважение. Он даже погладил его по прикладу и ласково произнес: «Добрый пулемет».