Соколиная охота - Сергей Шведов Страница 7

Этого молодого человека Карочей встретил в покоях монсеньора Николая и искренне ему посочувствовал. Мытарства Пипина чем-то напомнили ему собственную судьбу, когда он после смерти отца был едва ли не до нитки обобран собственными дядьями. Но, похоже, хазарский бек оказался единственным человеком в Реймсе, которого тронули несчастья этого круглолицего и круглоглазого юнца, чем-то похожего на совенка, неожиданно выброшенного из обжитого гнезда. Вся свита несчастного Пипина состояла из десятка старых мечников его отца, не пожелавших покинуть своего юного вождя в тяжкую минуту. Такая верность, по мнению Карочея, должна вознаграждаться, а потому он щедрой рукой отсыпал спутникам Пипина, которым нечем было расплатиться за ночлег, по десять денариев. Племянника императора благородный жест чужака растрогал едва ли не до слез, и он охотно принял приглашение Карочея на ужин.

Хазарскому послу, в отличие от Пипина и многих прочих благородных сеньоров, съехавшихся на коронацию, были выделены несколько комнат в двухъярусном доме богатого реймского купца. За это он должен был благодарить не столько императора, сколько монсеньора Николая, позаботившегося о своем товарище по трудному путешествию.

– Наслышан о твоих неприятностях, уважаемый герцог, – сочувственно вздохнул Карочей, подливая гостю в кубок отличного рейнского вина.

– Ты это называешь неприятностями, благородный бек? – обиженно скривил толстые губы Пипин.

– В твои годы, герцог, я не имел за душой ничего, кроме коня, меча и сотни преданных мне хазар. А сейчас я далеко не последний человек в каганате. Проигрывает тот, кто отчаивается, а у сильного духом всегда есть шанс поправить свои дела.

– Не называй меня герцогом, благородный бек. Император отнял у меня Аквитанию. И все, что у меня осталось, это три замка и захудалый городишко, подаренный мне когда-то отцом.

– У тебя есть имя, уважаемый Пипин, ты правнук великого императора Карла. Очень скоро твоего внимания будут искать богатые и влиятельные люди. Мой тебе совет – не продавайся дешево и не верь никому, ни ближним, ни дальним.

– Ты меня утешил, благородный бек. Но чтобы чего-то добиться в этой жизни, нужны деньги. Много денег. А у меня их нет. Мне не на что содержать дружину, а значит, и мое место за императорским столом будет последним.

– Я могу похлопотать за тебя перед своим знакомым единоверцем, рабби Симеоном. Десять тысяч денариев на первое время тебя устроят?

От неожиданности Пипин едва не захлебнулся вином. Похоже, он не рассчитывал, что ужин у заезжего бека закончится для него счастливым разрешением всех проблем. Однако дураком внук императора не был, а потому быстро сообразил, что просто так подобные предложения не делаются.

– А что ты потребуешь от меня взамен, благородный бек?

– Всего лишь лояльного отношения к моим единоверцам, уважаемый герцог.

– А зачем тебе и твоим единоверцам лояльное отношение бродяги без единого денария в мошне?

– Помилуй, уважаемый Пипин, у тебя в мошне десять тысяч, я сам их туда только что положил. И очень скоро у тебя появится шанс вернуть назад свою Аквитанию. Вот тогда и сочтемся, герцог.

Неугомонный император Лотарь готовился к походу. Заявления, тем более такие громогласные, следовало подтвердить действием. Вот тут и пригодился внуку Карла Великого скромный финансист Варнерий. Выложенные им перед императором денарии тут же были пущены в дело. Реймские обыватели глазом не успели моргнуть, как Лотарь уже оброс десятитысячным войском и огромным обозом. Сеньоры наперебой стремились выказать преданность новому императору и горели желанием ринуться в битву по первому же мановению его руки.

Карочей с интересом наблюдал за поднявшейся суетой и между делом знакомился с местной знатью, время от времени задавая пиры, до которых франки были большими охотниками. Ближе всех он сошелся с графом Робертом Турским и графом Эдом Орлеанским. Оба были родом из Нейстрии, оба получили свои уделы еще от Людовика Благочестивого и теперь лезли из кожи, чтобы заслужить любовь нового императора и сохранить за собой земли, вверенные им в управление. Главной сложностью в общении с благородными франскими сеньорами был язык, ибо не все они говорили по-славянски. Зато сам скиф за два с половиной месяца пребывания на чужой земле научился худо-бедно понимать их речь и теперь очень редко прибегал к услугам толмача.

– Но ведь Нейстрия по завещанию Людовика, кажется, досталась Карлу? – осторожно полюбопытствовал у графа Роберта бек Карочей.

Граф Роберт, занятый в этот момент костью кабана, убитого на охоте, бросил на скифа удивленный взгляд. Хазарский посол смотрелся человеком неглупым, тогда к чему задавать озабоченным людям нелепые вопросы.

Ответил граф не сразу, а только после того, как прожевал кусок мяса, запил его добрым глотком рейнского вина и вытер жирные пальцы о волосы подвернувшегося служки.

– В империи, бек, должен быть только один император, и чем дальше он находится от твоих владений, тем лучше.

Высказав эту разумную мысль, граф Роберт захохотал, и его смех тут же подхватил граф Эд Орлеанский. Граф Роберт и граф Эд не выглядели зелеными юнцами, обоим уже перевалило за тридцать. Внешне они сильно отличались друг от друга. Граф Роберт был коротконог, коренаст и, по слухам, наделен бычьей силой. Граф Эд, наоборот, по виду казался почти хрупким, но компенсировал недостаток силы ловкостью в движениях и отличался от своего приятеля-тугодума острым умом и проницательностью.

– Хотел бы я знать, кто дал мальчишке Пипину столько денег, – негромко произнес граф Эд, при этом пристально глядя на Карочея. – Сегодня на смотру он затмил всех сеньоров империи.

– А если бы ты узнал, то что тогда? – спросил Карочей.

– Попросил бы взаймы, – вновь захохотал граф Роберт.

– Нет, – отрицательно покачал головой Эд Орлеанский. – Серебром мы разживемся в Баварии. Просто мне хочется узнать имя человека, затевающего интригу за спиной у императора Лотаря.

– Увы, – развел руками Карочей. – Имя этого человека мне неизвестно, иначе я непременно бы сообщил его тебе, благородный Эд. А почему ты так уверен в благополучном завершении предстоящего похода, граф?

– Людовик не пользуется любовью в Баварии, – пренебрежительно махнул рукой Роберт. – Как только мы перейдем Рейн, все его тевтоны перебегут на сторону Лотаря. Герцог Баварский – человек неглупый, он сразу же запросит мира. Мы разъедемся по домам, не пролив и капли крови.

Увы, граф Роберт оказался никудышным пророком. Поход не задался с самого начала. Десятитысячное войско императора Лотаря утонуло в грязи сразу же, как только переправилось через Рейн. То ли время для похода было выбрано не слишком удачно, то ли небо покарало нетерпеливого императора, но после первого же дня пути, проведенного в трудах и мучениях, войско Лотаря уперлось в железную стену, ощетинившуюся пиками и копьями.

Карочей, вымокший до нитки, проклинал себя за легкомыслие. Уж ему-то точно не следовало пускаться в эту авантюру, рискуя при этом потерять не только здоровье, но и жизнь. Людовик Тевтон оказался куда более расторопным и предусмотрительным человеком, чем это мнилось графу Роберту Турскому. Во всяком случае, он собрал под своей рукой войско, превосходившее по численности армию Лотаря раза в полтора.