Игра магий - Николай Басов Страница 7

Тут Саре пришлось немного этот вихрь исправить, словно бы иной крестьянин во время долгой поездки должен был подправить задурившее колесо у телеги. Она снова бросила в пучину ветров несколько заклинаний, последнее оказалось удачнее прочих, и ветер теперь уже не молотил их с мантикорой, а помогал, хотя и сносил с прямой, пролегающей от их нынешнего местоположения до скалы Сирены.

Чтобы удостовериться, что все идет правильно, Сара еще разок вчиталась в мантикору. Таби-Скум уже немного выдохлась, но до настоящей усталости еще не доработалась. Пожалуй, она истратила лишь чуть больше половины своего запаса сил, хотя некоторые неприятные признаки голода у нее уже стали проявляться. Вот это Саре не понравилось.

Она терпеть не могла этого сверлящего все внутренности чувства, которое у нее возникало, если она слишком глубоко и детально погружалась в животные ощущения ее обожаемой Таби. На этот раз так и вышло, она переборщила с этим своим эмпатическим внедрением в состояние летуньи… Делать нечего, чтобы оправдать такую неуместную растрату магических сил, Сара влила в мантикору долю собственного магического спокойствия и уверенности в том, что отдых уже недалек, и, конечно, подкрепила необходимостью подчиняться хозяйке, которая восседала на спине.

Таби успокоилась, подчинилась, как случалось всегда, и снова стала послушной, поворотливой, ловкой… Она даже развеселилась, несмотря на все часы трудной работы, которую уже проделала, и чуть подбросила Сару, рывком крыльев обозначив что-то вроде взбрыкивания, хотя бы и несильного, вместо ровного перебора взмахов. Сейчас Сара нуждалась в ней, в Таби, а потому сделала вид, что смеется, разделяет ее игривость, хотя на самом-то деле никакой радости не испытывала… Но какая бы она была архимагичка, если бы не умела обманывать и навязывать животным свои чувства?

Мантикора взревела от удовольствия, что хозяйка ее понимает, и пошла в указанном Сарой направлении. Это было хорошо, это было правильно. Теперь они действительно делали в воздухе побольше пятидесяти узлов, лететь быстрее было уже опасно, Таби могла потерять равновесие или даже ориентировку… А потому Сара попробовала ее немного осадить, совсем немного, но мало чего добилась. Мантикора хотела есть и решила, что скала Сирены уже близко. Она даже требовала от архимагички, чтобы та позволила ей еще разогнаться, но Сара этому желанию не поддалась. Как бы там ни было, а впереди лежало более ста миль полета, и если учитывать снос, то еще больше, в любом случае чрезмерно буйствовать и торопиться было рановато.

Следующие два часа Сара работала так, как давно отвыкла, всем телом, всем напряжением духа и едва ли не всей своей магией. Потому что мантикоре, хоть Таби и пробовала проявить умение и приложить все силы, этих сил, по правде говоря, не хватало, и в какой-то момент Саре пришлось ей помогать, сначала незаметно для себя, потом больше… А потом она поймала себя на том, что уже одна ее воля, включающая и магическое умение, несет их по воздуху. Таби почти не могла работать крыльями, лишь подставляла их под ветер, и хотя неслась вперед, но все время выискивала внизу место, куда бы опуститься… Но внизу были только бурные волны и глубина, которая даже не синела, а чернела под ударами все того же ветра.

Потом совершенно неожиданно для Сары пошел дождь, она его почувствовала на коже полетной маски, на плаще и еще — по звуку, с каким капли воды стали все более дробно и часто попадать на крылья мантикоры. Это было совсем плохо, во-первых, потому, что уж ей-то, архимагичке, полагалось бы почувствовать дождь за десятки миль и тогда, может быть, удалось бы отогнать его в сторону. А во-вторых, крылья ее летуньи плохо переносили воду. Намокнув, они делались чрезмерно тяжелыми, и лететь становилось очень трудно.

И все же они увидели скалу раньше, чем у мантикоры и у Сары совсем закончились силы. Они даже довольно уверенно зашли на посадку, но вот тут-то магичка ошиблась, она как-то очень уж небрежно и легкомысленно подвела Таби к небольшой, всего в сотню шагов, площадке, да еще с той стороны, где верхний выступ скалы закрыл бы их от ветра, а того не учла, что высоту они теряли слишком быстро, и тогда… Тогда они чуть не врезались в обрывистый, каменистый бок скалы, возвышающийся над морем локтей на шестьдесят. Мантикора зарычала, забила крыльями, пробуя вернуть себе и своей хозяйке правильное положение… Но не вышло, поэтому им пришлось снова заходить по плавной дуге на эту площадочку, снова перебарывать ветер, и лишь когда Сара догадалась вовсе бросить поводья, Таби сошла вниз твердо, уверенно и почти зло.

На площадке оказалось немало песка и мелкой гальки, они плюхнулись на нее чрезмерно сильно, но эта нежданная подушка смягчила жесткое приземление. Мантикора, укладывая крылья за спину, повернула голову, резко и сердито рыкнула на Сару, выражая свое мнение об ее умении управлять, но архимагичка уже соскочила с седла и, неловко переступая затекшими ногами, бросилась обнимать летунью, чтобы утешить ее, едва ли не попросить прощения.

Мантикора все же была сердита, но лишь пока не получила из седельных сумок мясо. Это были отрубленные руки и ноги краснокожих дикарей с острова, разные по размерам, иные с татуировками, но сейчас ни Саре, ни Таби не было до таких тонкостей никакого дела. Мантикора хотела есть, она набросилась на угощение так, что даже ее хозяйке захотелось перекусить. Она почему-то вспомнила, что на острове могла бы подкормиться вместе с моряками и солдатами, там почти наверняка, едва она улетела, Удод устроил пир, чтобы отметить победу, хотя бы и над жалкой деревней.

Таби ела долго, а потом еще и грызла для удовольствия кости, облизываясь, потряхивая крыльями, хотя те все равно сильно мокли под дождем. А Сара отыскала в сумке две фляги, одну с водой, другую с вином, крепким, почти как северная водка, и для начала выпила. Потом нашла в большой сумке перемазанную нунской кровью сумку поменьше, в которой лежали сухари, ветчина, луковица и несколько длинных огурцов. Она съела все, не обратив внимания ни на кровь, которую мелкими капельками вдруг обнаружила на одном из огурцов, ни на запах то ли тухлятины, то ли того же мяса нунов, которое тупой Удод уложил слишком близко к ее запасам еды.

Потом Сара принялась размышлять о ветре и о дожде. Она продвинула свое внимание почти на сотню миль вперед, к континенту, но не нашла просвета, везде было слишком бурно, и ветер дул не в том направлении, которое им было нужно. Этот шторм почти наверняка снес бы их в сторону, и пришлось бы пролететь не проложенные по прямой двести оставшихся лиг, а, пожалуй, на четверть этого расстояния больше. Сейчас Таби не выдержала бы такой полет, да еще в темноте. Она вообще-то хоть и умела ориентироваться при свете звезд, но не очень хорошо. Когда они поднимались в воздух, почему-то мантикоре нужно было видеть горизонт, иначе она могла закрутить такой штопор, что никакие ремни Сару в седле уже не удержали бы.

Поэтому архимагичке пришлось наколдовать некоторые поправки для этого ветра, чтобы он хотя бы к утру стал для нее более благоприятным, а затем она устроилась спать, подтащив к себе Таби-Скум для тепла и чтобы мантикоре было спокойнее. Сверху от дождя она прикрыла себя и морду своей летуньи плащом, вот только крылья ее она не сумела полностью укрыть от влаги, поэтому несколько раз за ночь просыпалась, думая о том, как бы высушить крылья поутру, и чувствуя тяжелое, мясное дыхание мантикоры, которая устроилась мордой у нее почти на плече. Пожалуй, она и забывала в тот миг, что перья и крылья принадлежат не ей, но это было не очень важно… Так и прошла эта ночь.