Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец Страница 7
Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Мефодий медленно брел по пустым гимназическим коридорам, отнечего делать изучая фотографии прежних выпусков, читая рекламу, расписания ивообще все подряд. Он давно обнаружил за собой особую, почти патологическуюпривязанность к печатному слову. В метро ли, в детской ли поликлинике, вмагазине – везде, где ему приходилось скучать, его глаза устремлялись к любойбукве и любому тексту, будь это даже пожелтевший, наклеенный некогда под обоикусок газеты. Вот и сейчас он заинтересовался забавным плакатом у медпункта. Наплакате был изображен краснощекий и красноносый юноша, лежащий в кровати сградусником, который то ли торчал у него под мышкой, то ли, как стилет, пронзалего сердце.
Над головой юноши помещалось белое облачко со следующимтекстом:
«Ваше здоровье – наше богатство. При первых признакахнасморка, который может быть симптомом гриппа, немедленно ложитесь в постель исоблюдайте постельный режим. Только так вы сумеете избежать осложнений».
Вместо восклицательного знака надпись увенчивалась еще однимградусником, братом первого, с температурой, застывшей где-то на 37,2. Мефодиймгновенно оценил свежесть идеи. Симулировать насморк он мог практическипостоянно. В половине же случаев и симуляция не была нужна.
«Эх, жаль, я раньше не знал! Гробил, можно сказать,здоровье! Сколько школьных дней проучено зря… А с Ареем, боюсь, не прокатит! Отстражей мрака насморком не отмажешься!» – подумал он и стал спускаться полестнице.
Вскоре Мефодий был уже на Большой Дмитровке. Дом № 13,по-прежнему окруженный строительными лесами, не вызывал у прохожих дажелюбопытства. Обычный дом, ничем не примечательнее других домов в округе.Мефодий нырнул под сетку, покосился на охранные руны, вспыхнувшие при егоприближении, и, толкнув дверь, вошел.
* * *
Комиссионеры и суккубы в большинстве своем уже сдали отчетыи свалили. Лишь смутный запах духов, спертый воздух, заплеванный пол и кучипергаментов на столах доказывали, что только что здесь было столпотворение.Улита выглядела раздраженной. Мраморная пепельница, которой она целый деньвправляла комиссионерам мозги, леча их от приписок, была вся в пластилине.Стремясь задобрить разошедшуюся ведьму или хотя бы перевести стрелки,комиссионеры ябедничали друг на друга.
– Хозяйка, хозяйка! А Тухломон опять прикололся, – зашепталодин противным голоском, прикрывая рот ладошкой.
– Где?
– Да вон висит.
Улита повернулась и убедилась, что глумящийся Тухломондействительно висит на входных дверях, а из груди у него торчит рапира,всаженная по самую рукоять. Голова повисла, как у куренка. Из полуоткрытого ртакапают чернила. Это кошмарное зрелище впечатлило бы многих, но только не Улиту.
– Эй ты, клоун! Быстро полужил инструмент, где взял, иподошел ко мне! Считаю до трех, четыре уже было!!! – завопила она.
Тухломон, щурясь, как кот, которого собираются наказатьтапкой за нехорошие привычки, грустно открыл глаза, освободился от рапиры и наподгибающихся лапках подошел к Улите. Ведьма безжалостно и точно стукнула егопо носу тяжелой печатью темной канцелярии. Комиссионер скривился, изображаясмертельную и вечную обиду, вытер слезящиеся глазки, а уже спустя минуту ужомвился вокруг Буслаева.
– Как здоровье его будущего величества? Ручки не потеют? –ехидно спрашивал он, приседая.
– А как твое? Не чихается по ночам, совесть не чешется? –отвечал Мефодий любезностью на любезность.
– Ничего-с. Благодарю-с… Это только вы ночью спите… А мыночью, как и днем, в трудах-с! Сами изволите видеть! – отвечал комиссионер.
– Смотри не перетрудись!
– Не перетружусь. Не извольте беспокоиться. Ради вас себяпоберегу-с, – загадочно отвечал Тухломон.
Он хихикнул и удалился, вежливо шаркнув поочередно обеиминожками.
Арей, по обыкновению, отсиживался в кабинете. Входить к немуможно было лишь по приглашению. Начальник русского отдела Тартара находился тампочти безвылазно – днем и ночью. Лишь недавно, никого не предупредив, пропалкуда-то почти на три дня и появился так же внезапно, не дав никому объяснений.
Рядом с Улитой помещалась Аида Плаховна Мамзелькинасобственным трупом. Щечки у Аиды Плаховны были румяные, а глазки узенькие.Похоже, она успела уже присосаться к медовушке. Судя по довольному виду обеих,Улита и Аида Плаховна занимались приятнейшим делом на земле – злословием.
Закинув на стул костлявые ноги, Мамзелькина смотрела сквозьглухую стену дома № 13, которая не была препятствием для ее всевидящих глаз.
Был тот бойкий вечерний час, когда всякое двуногоепрямоходящее существо куда-то спешило или откуда-то возвращалось. По тротуарам,аллеям, пешеходным переходам и мостам десятимиллионного мегаполиса сновалилопухоиды.
– Улита, голубка моя недобитая, взгляни-ка туда! – кудахталаМамзелькина. – Смотри, какой идет серьезный, представительный мужчина! Какаяцарственная осанка! Как он несет свое дородное дело, как твердо и спокойновзирает перед собой! Посмотри, как все уступают ему дорогу! Должно быть,думают, что это префект округа, обходящий владенья свои в поисках, чего бы ещеснести! На самом же деле это всего лишь Вольф Кактусов, графоман и тихийподкаблучник, которого жена послала за пельменями в универсам на углу. Неправда ли, как обманчиво первое впечатление? Интересно, как бы этот индюкзапел, если бы я сейчас расчехлила свой инструмент?
– Может, проверим? – невинно предложила Улита.
Аида Плаховна погрозила ей пальцем, составленным, казалось,из одних только суставов и костей.
– Не положено. Разнарядки покамест не было… У меня, лань моянедостреленная, не самодеятельность! У меня учреждение! Так-то, сокровище моемогильное! – назидательно сказала Аида Плаховна.
Улита вздохнула так печально, что на полтора километравокруг у всех погасли газовые конфорки, и откинулась на спинку стула.
– Чего грустишь, милбя? Тошно тебе? – сочувственно спросилаМамзелькина.
– Ох, Аида Плаховна! Тошно, – пожаловалась секретарша.
– Чего ж тошно-то?
– А то и тошно, что не любит меня никто. По вечерам я такустаю от гуманизма, что мне хочется кого-нибудь прибить.
– Ты это, девка, брось! Не распускай колотушки! То-то ясмотрю, комиссионеры у тебя все увечные ходят! Не бери тяжелого в руки идурного в голову! – строго сказала Мамзелькина.
Она повернулась и увидела застывшего в дверях Мефодия,смотревшего на нее не без любопытства.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии