Ночь Безумия - Лоуренс Уотт-Эванс Страница 7

В тот самый миг, когда лорд Ханнер споткнулся на Новом рынке, а лорд Фаран, задыхаясь от кашля, приподнялся в постели, в Приморском квартале Этшара Пряностей, в спальне на третьем этаже своего дома-мастерской проснулся Варрин-Ткач. Он проснулся внезапно, ловя ртом воздух. Ему снилось, что он закутан в свои собственные изделия, погребен в толще тяжелой шерсти, завален грудами ткани... А до того он падал сквозь сотни миль невообразимо тонкого кружева, которое рвалось, когда он летел сквозь него, рвалось и загоралось...

Он проснулся во тьме столь же непроницаемой, как тьма в его сне, и зашарил в ней: руками, ногами... и чем-то еще, чем-то, чего раньше у него не было, но что сейчас помогло увидеть и даже ощутить стены его маленькой спаленки – и со всей силы ударить в эти стены.

И они разлетелись, дубовые балки сломались, как щепки, штукатурка брызнула во все стороны белой пудрой. А крыша, которую больше ничто не поддерживало, рухнула на ткача и его жену.

А он поймал ее – поймал прежде, чем она коснулась его выброшенных вверх рук, поймал и удержал.

И застыл – потому что проснулся до конца и понял, что происходит. Ночной ветерок гулял там, где прежде были стены; Варрин слышал, как с грохотом падает – прямо на мостовую – мебель; где-то вдалеке кричали. На руки ткача, не причиняя вреда, давила крыша – нет, не на руки, на что-то, имени чему он не знал, и сквозь все это, сквозь крики и треск мебели, он слышал прерывистое дыхание жены. Она проснулась и лежала рядом не шевелясь.

– Анннс! – позвал ткач.

– Варрин? – откликнулась она. – Что происходит?

– Не знаю. – признался он. – Мне снилось, что меня завалило, и... и вот стен нету, а я держу крышу, хотя не знаю – как.

– Ее держишь ты? – Аннис скатилась с кровати, упала на пол, приподнялась на колени и уставилась на Варрина. Он не очень хорошо видел ее – хоть стены и пропали, света от меньшей луны и городских огней было мало, – но он ощущал ее присутствие, как ощущал крышу, что нависала над ним.

Аннис боялась – и часть ее страха была вызвана им.

– Иди вниз, – велел он. – Спустишься – я опущу эту штуку, зажгу свет и выясню, что случилось.

– Д-да, – выдохнула она и поползла от кровати, по дороге сдернув с крюка в изголовье платье. Чуть поодаль Аннис все же рискнула встать и, пригнув голову, побежала к двери.

Двери не было. Как не было и всей стены. Аннис едва не свалилась с лестницы, в последний момент уцепившись за остатки перил. Она полусбежала, полускатилась вниз, скрывшись от взгляда Варрина – и от его странных новых чувств тоже.

Убедившись, что жена в безопасности, он взглянул на то, что осталось от крыши и потолка. По остаткам штукатурки бежали большие трещины, дранка обсыпалась, открывая балки. Он осмотрел остатки – и убедился, что не только поддерживает все это, но и не дает ему рассыпаться.

Оградив себя от падающих обломков. Варрин позволил крыше упасть.

Она рухнула; теперь кровать окружали два крупных и множество мелких кусков. Удар сотряс весь дом и отразился от верхних этажей соседних зданий, и, пока мелкие обломки с шорохом сыпались со стен, Варрин обнаружил, что смотрит на облачное ночное небо.

Темные тени быстро неслись по небу на север, но, прежде чем ткач смог понять, что это такое, они скрылись из виду.

Варрин сел и окинул взглядом знакомый вид, теперь потерявший всякий смысл. Он все еще был в постели, с пуховой подушкой в изголовье и одеялом, что сшила ему Аннис из остатков ткани, в изножье – но спальня исчезла, обратилась в кучу трухи, наваленной кругом кровати на потолке уцелевшего нижнего этажа. Широкий край крыши, выступавший за заднюю стену спальни, остался цел, хоть и был засыпан обломками; веревка, на которой Аннис развешивала белье, тоже уцелела, недавно выстиранные вещи по-прежнему колыхал ветер.

Дома по обе стороны стояли, как прежде; тот, что южнее, по другую сторону узкого прохода между улицей и двором, остался нетронутым, а крышу дома Келдера-Валяльщика, что стоял севернее, засыпало битой черепицей и кусками досок.

Смотреть на север было странно приятно, и Варрин помедлил немного, прежде чем снова перевести взгляд на свой дом.

Пострадала только одна комнатка и примыкающий к ней коридор – та маленькая деревянная надстройка, которую ткач добавил к основному зданию, чтобы осталось больше места внизу для мастерской и лавки, – но эта пристройка была не просто повреждена, а уничтожена.

– Боги, – прошептал он, – что случилось?

Ответа не было.

Ткач спустил ноги с постели, отшвырнул кусок потолка и встал – и тут только осознал, что совершенно гол. Он поискал глазами гардероб, но тот валялся внизу на мостовой.

Оставались, однако, еще вещи на веревке – и Варрин потянулся к ним, надеясь перебраться через мусор. И обнаружил, что плывет над обломками.

– О боги. – повторил он.

Это, конечно же, магия – но какая именно? Кто это сделал? Может, он, сам того не ведая, оскорбил какого-нибудь мага или чародея?..

Варрин переместился через развалины крыши и сорвал с веревки штаны, тунику и пояс. Потом поспешно оделся и глянул на запад – на город.

Кое-где горели дома – он видел языки пламени и яркое рыжее зарево. Вопли прекратились, но тут и там на улицах слышались перекликающиеся голоса.

Кому не спалось в этот час? Или разрушение его дома перебудило всех соседей?

Он пробрался к лестнице и спустился вниз. Аннис стояла у окна лавки на первом этаже и смотрела на улицу.

– Что случилось? – спросил Варрин.

Она резко повернулась и уставилась на него.

– А ты разве не знаешь?

– Нет. – Он был озадачен. – Нашу комнату разрушило какое-то волшебство, но кто и зачем это сделал – ума не приложу.

– Ты это сделал! Ты!

– Но... – Варрин осекся, вспомнив.

Да, это сделал он. Он не знал ни как, ни почему – возможно, все как-то связано с его кошмаром, – но сделал это он.

И он держал крышу – а она весит сотни, если не тысячи фунтов, – и перелетел через завалы наверху, как маг, знающий заклятие полета.

– Как ты это сделал? – требовательно поинтересовалась Аннис.

– Не знаю, – честно сказал Варрин. – А ты разве не можешь?.. Я подумал – то, что случилось, случилось с нами обоими.