Леди исправляет прошлое - Мстислава Черная Страница 7

Жрец отставляет чашку, не торопясь, спускается ко мне. Цепкие пальцы ухватывает меня за подбородок. Жрец заставляет поднять голову, и я невольно оцениваю, что он довольно молод. В уголках глаз поселились первые морщинки.

Его пальцы будто паучьи лапы скользят по коже. Придя сюда, не стала ли я бабочкой, влетевшей в ловчую сеть паука. А как я могла не прийти? Отстраняться нельзя. Жрец поворачивает моё лицо вправо-влево. Наконец, он отпускает и отряхивает пальцы, будто касался чего-то грязного.

И молчит.

— Светоч? — жалобно окликаю я.

— Следуй за мной, дитя.

Радоваться или пугаться?

Жрец почему-то возвращается в беседку и жестом приглашает меня сесть на каменную скамью. Я ожидала, что он отведёт меня в храм. Нет? Я подчиняюсь приглашению, но опускаюсь на самый краешек. Камень с ночи холодный, сидеть неприятно, впрочем, камень далеко не главный источник неудобства. Жрец, повторяя Лоуренса, начинает водить руками у меня над головой, перед лицом, изредка цепляет широкими рукавами за нос, и жёские нити золотой вышивки проходятся по коже тёркой. Жрец быстро теряет расслабленность, на скулах проступают желваки. Увиденное ему явно не нравится. Жрец вытягивает из-под ворота золотую цепочку, на конце которой в оправе переливается бриллиантовым сиянием хрустальная призма размером с мою ладонь. Украшение служит не только жреческим атрибутом, но и инструментом.

Жрец довольно долго разглядывает меня через волшебное стекло.

Я тихонько всхлипываю — хочу спровоцировать его на разговор, но жрец игнорирует, лишь сухо приказывает:

— Не вертись.

— Простите, светоч. Вы так долго смотрите, что мне страшно. Меня действительно прокляли?

— Я сказал не вертеться.

В смысле и языком не вертеть?

Я затихаю.

Время тянется.

— Бездна пожри! — совсем не по светлому рявкает жрец.

Я вздрагиваю. Смотрю на жреца, не скрывая потрясения — любая другая реакция, наверное, будет неестественной, а актриса из меня так себе, бездарная. Жрец, к счастью, не обращает на меня внимания. Спрятав призму под верхний слой ритуального бело-золотого облачения, жрец садится за столик. Я догадываюсь вскочить — раз осмотр окончен, то продолжать протирать лавку подолом неприлично. Взять на себя роль горничной получается абсолютно естественно, я подливаю из чайника подостывший чай, и жрец поднимает чашку, уже собирается сделать глоток, но, спохватившись, ставит обратно на стол.

— А ты не подумала, что тьма запачкает храмовую посуду? — упрекает он.

— О?! Простите! Я всё исправлю! Я помою!

Схватив чайник, я перегибаюсь через бортик, зачёрпываю пригоршню воды, плещу на дудочку, на дно..

— Ты что творишь?!

Спасаю себя, естественно.

Спроси, любого жреца, почему пруд есть на территории каждого храма Светлого Канара, и жрец скажет, что это традиция. Светлый Кенар любит тихий плеск воды больше хвалебных песнопений и покровительствует рыбакам. Открытие нового храма немыслимо без ритуала приветствия священной рыбки-кенны, маленькой игруньи с золотисто-бронзовой чешуёй. Малышку привозят в аквариуме из главного храма и выпускают в воду.

Жрец никогда не скажет, что священная рыбка особенная, что её чешуя буквально поглощает силу солнца и передаёт воде, что старший жрец храма имеет с рыбкой особую связь, и эта связь позволяет одномоментно забрать и использовать всю накопленную прудом мощь. Прямо сейчас жрец взмахом руки может уничтожить летнюю герцогскую резиденцию. Именно поэтому он предпочитает проводить время не у алтаря, а в беседке на пруду — укрепляет связь.

— Простите! — я испуганно оборачиваюсь.

Неуклюже махнув руками, я с визгом валюсь через бортик в воду.

Я надеялась, что обойдётся без купания, что жрец проведёт для меня ритуал очищения, тем самым затрёт любые следы. Будь он светлым на всю голову, поступил бы именно так, но мне не повезло. Жрец оказался дальновидным змеем, а не восторженным служителем культа.

Он ведь заподозрит, что я нарочно, да?

Как бы то ни было, вода, пропитанная силой света, смоет следы. А погрузилась я с головой. Я не тороплюсь выгребать, терплю, пока вода сама меня не вытолкнет, и начинаю заполошно лупить по водной глади руками, поднимаю тучи солнечных брызг:

— Помогите! Кто-нибудь! Тону! — я стараюсь погружаться и выныривать, чтобы схватить воздуха и снова уйти под очищающую воду. — Помогите!

Жрец застыл у бортика и наблюдает за моими трепыханиями. Рассчитывать на его помощь было бы глупо. Зато на крик прибежал младший жрец, и он протягивает мне руку. Я с притворным трудом хватаюсь. Первый раз мокрые пальцы соскальзывают. Второй раз мальчишке удаётся схватить меня за бахраму, подтащить ближе и, наконец, выхватить из воды. И только оказавшись в беседке, я понимаю, что у моего падения, кроме жреца, были свидетели. Леди-змеючки. Лоуренс, Бездна его пожри. И безымянный кареглазый лорд.