Главный секрет - Наталья Анашкина Страница 7

– А у Луизы сегодня свидание с Джастином, – зачем-то сказала я и грустно вздохнула. – Наверное, они будут встречаться. Ты бы всё равно узнал.

– Рад за неё. – Крис равнодушно пожал плечами и снова оглянулся.

Вдоль тротуара шла молодая девушка лет двадцати на вид. Своей фигурой и кукольным личиком она напоминала мне Барби. Длинные светлые волосы эффектно развивались на ветру, а короткая кокетливая юбочка покачивалась в такт игривой походке. Девушка увидела Криса и неожиданно развернулась в нашу сторону.

– Вот ты где, – широко улыбнулась она, обнажив ровные белые зубки. – Ну, всё, я готова к обязательным мероприятиям, но с нетерпением жду именно вечера. Ты обещал мне зажигательные танцы в лучшем клубе Нью-Йорка!

– Я тебе такого не обещал, Бекки. Не ври. – Мне показалось, что на щеках Криса выступил лёгкий румянец. – Ладно, Кэт, пока. Рад был повидаться. – Он быстро кивнул в мою сторону и, взяв девушку за руку, повел её к оживленной улице. На ходу он что-то недовольно сказал ей, и в итоге красотка капризно надула губки.

Вся эта сцена пронеслась передо мной за считанные секунды. Я осталась сидеть на качелях и пыталась осмыслить только что увиденное. Первые мои эмоции – это конечно удивление. Нет, даже изумление! Выходит, Крис встречается с девушкой, которая, во-первых, старше его как минимум на три года, а во-вторых, она выглядит так, как будто только что сошла с обложки глянцевого журнала.

В голове лихорадочно заметались противоречивые мысли:

А как же Луиза? А как же все те невероятные признания и слова любви? Это всё было ложью или просто прошло? Так ведь он и не обязан ей ничем! Она ведь изначально дала понять, что его чувства безответны. Ну, то есть, это я дала понять. Впрочем, не важно! А как же…? Нет, всё-таки!

Я подскочила с качели и начала беспокойно кружить по двору. Не знаю почему, но следующее что я испытала, было разочарование. Мне вдруг захотелось догнать Криса и сказать ему что-нибудь неприятное. Потом я почувствовала, как во мне закипает злость. Пожалуй, я бы не только сказала, но и стукнула его. От души. При этом я, разумеется, понимала всю нелепость своих поступков, если бы и впрямь так поступила. И я так же понимала, что в данный момент мои эмоции переходят за грань такого определения как «обида за подругу». Это было что-то большее, более яростное и неуправляемое.

Наконец мой гнев отступил, ему на смену пришла усталость. Я снова вернулась на качели и с безучастным видом уставилась вдаль. Мне вдруг стало безразлично, как пройдет свидание Луизы. Она всё равно не станет слушать мои советы. Значит, будет так, как будет. Возможно, даже всё пройдет замечательно. А Крис… Крису я желаю удачи с этой, как её? Бекки! Не моё это дело. Наверное, он влюблен в неё. В такую, попробуй, не влюбись! Луизе и то до неё далеко…

Неожиданно я вспомнила, что именно здесь, на качелях, несколько лет назад я и познакомилась с Крисом Эвансом.

Это было в тот день, когда я впервые навестила маму в больнице. Помню, как я зашла к ней в палату, окрыленная робкой надеждой, что теперь мама обязательно поправится, потому что здесь она под присмотром врачей, и те непременно ей помогут. Поставят диагноз, назначат лечение. А еще лучше отпустят домой, где я буду о ней заботиться со всей тщательностью, на которую способна.

Мама лежала на самой дальней кровати, возле стены. Всего палата была рассчитана на четыре пациента, но две кровати в данный момент пустовали и были аккуратно застелены. Еще на одной лежала худенькая девушка и, кажется, дремала.

Миссис Клевер, которая теперь сопровождала меня повсюду, легонько подтолкнула меня в спину:

– Ты иди к маме, а я пока поговорю с её лечащим врачом. Он сейчас как раз принимает. Гостинца не забудь. – Женщина передала мне два небольших пакета. В них мы принесли фрукты, сок, шоколад, а также некоторые личные вещи мамы, которые она попросила.

Я взяла пакеты, вошла и положила их на тумбочку возле маминой кровати. Мне не терпелось поскорей её обнять. Она была всё ещё очень бледной, но в целом я заметила, что улучшения на лицо. Мои руки обвили её шею, и я прижалась к ней всем своим существом. От мамы пахло больницей, смесью каких-то лекарств, но, несмотря на это, я всё равно почувствовала самый любимый и родной запах в мире. Запах мамы.

Я замерла на одно короткое, сладкое мгновение, прижимаясь к ней ещё сильнее, но внезапно почувствовала, что происходит что-то не то. Руки мамы безвольно лежали вдоль тела и не обнимали меня в ответ. Отстранившись, чтобы посмотреть ей в лицо, я с удивлением столкнулась с холодным и отсутствующим взглядом зеленых глаз.

– Катарина Кларк, – медленно произнесла мама спокойным, но пугающим тоном. – Могу я узнать, почему ты никогда меня не слушаешься?

Это было неожиданно и в то же время несправедливо. Я всегда была очень послушным ребенком, поэтому совершенно не понимала, о чем она сейчас говорит.

– Когда? – решила уточнить я, глядя на неё в полном замешательстве.

– Я же запретила тебе вызывать медиков, что бы не случилось, – чётко проговаривая каждое слово, произнесла мама и её глаза полыхнули каким-то незнакомым опасным огнем.

– Но мама… – растерянно заморгала я, почувствовав, что к глазам мгновенно подступили слёзы. – Ведь ты могла… умереть. – Последнее слово я произнесла почти шепотом и замолчала, не зная, что ещё сказать.

– Это не твоё дело, черт возьми!!! – закричала она столь яростно и пронзительно, что даже воздух вокруг нас завибрировал. Я вздрогнула и сжалась от ужаса, в то время как мама, наоборот, приподнялась на руках и подалась вперед, будто бы физически стремясь обрушить на меня силу своего гнева.

Никогда в жизни я не слышала, чтобы мама так кричала или даже просто ругалась. В этот момент я видела перед собой абсолютно незнакомую мне женщину, которую не понимала и боялась.

Слёзы уже сами собой катились по моим щекам, но я даже не пыталась их вытирать. Меня потрясывало мелкой дрожью, а предложения получались отрывистыми от охвативших меня рыданий:

– Если ты… умрешь… я останусь… совсем одна. В чужом городе… где никого не знаю… Ты должна лечиться…

– Ты ничего не понимаешь. – вся ярость мамы неожиданно сдулась, как воздушный шарик. Она тяжело опустилась обратно на подушку и закрыла глаза. – Ты ничего не понимаешь, – снова повторила она и замолчала.

Я продолжала стоять у её кровати, боясь шелохнуться. Скосив взгляд на лежащую рядом девушку, я с удивлением заметила, что она продолжает мирно спать. Мамины крики её ничуть не потревожили, и это было также странно, как и вспышка маминой ярости.

Наконец мама открыла глаза и устало вздохнула.

– Сейчас тебе лучше уйти. Думаю, я пробуду здесь не долго. Потом вернусь домой и… Там будет видно.

Я развернулась и почти бегом бросилась к двери, на ходу больно ударившись о спинку соседней кровати. Грудь сдавили невидимые тиски и мешали дышать.

– Прости меня, Кэтти, – словно шелест сухих листьев прошептал тихий мамин голос, когда я уже была у самого выхода. Я замерла у двери всего на одно мгновение, но тут же решительно дернула за ручку…