Звезда творения - Ирина Черкашина Страница 7

— Я думаю, тебе у нас понравится, — сказала Светлана Аркадьевна, обведя рукой кабинет. — Жаль, что ты ненадолго. Но Майк будет приглядывать за тобой.

Майк утвердительно хрюкнул. Похоже, маме он старался не возражать.

— Хотя у него тоже много дел, — сурово добавила тетушка. Несмотря на внешнюю моложавость, Светлана Аркадьевна стала называться в моем внутреннем монологе именно этим словом. «Тетя» — слишком по-родственному, а имя-отчество — чересчур длинно… Я прислушалась к ее голосу. Что-то меня в нем настораживало, что-то тщательно скрываемое… Вот что. Неискренность. Тетушка фальшивила, как расстроенная труба.

Я постаралась улыбнуться как можно шире.

— Майк! Покажи Галочке ее комнату и ванную. Если хочешь поесть прямо сейчас — иди на кухню. У нас работает Алена, она изумительно готовит. Только она инвалид, очень плохо слышит и почти не говорит. Имей это в виду. Ну, а теперь бегите, мне надо еще закончить дела…

Майк повлек меня дальше по коридору, вниз и налево. Моя комната оказалась рядом с кухней — не для самых дорогих гостей, вероятно, но опрятная и с отдельной ванной. Братец поставил мою сумку на пол и обвел комнатку рукой:

— Устраивайся! Дверь в Аленину каморку прямо в кухне, постучишь — она выйдет и тебя накормит. Тебе сегодня надо куда-нибудь?

— Надо, — кивнула я. — Сама пока не знаю куда, вначале я созвонюсь с клиентом.

Майк понимающе улыбнулся:

— Тоже бизнес, да? Потом расскажешь. С часик могу тебя подождать, а потом довезу куда надо. Не против?

— Здорово, — пробормотала я уже закрывшейся двери.

Я рухнула на кровать, на европейский манер стоящую посреди комнаты, и позволила себе на пять минут закрыть глаза. Голова слегка кружилась, но, слава всем богам, не болела. Спать я тоже не хотела. Спасибо, выспалась в поезде… Сейчас следовало как можно скорее привести себя в порядок, поесть и двигаться дальше. Шел четвертый час дня, а у меня в Северо-Каменске была бездна несделанных дел.

Просто бездна.

Первый звонок я сделала продавцу картины — точнее, продавщице. Ее звали Ольга Николаевна, и она работала в том самом музее, где хранились картины Бесчастного. Ее телефон вместе с заказом передал мне Антон. Я уже звонила этой Ольге из Екатеринбурга, и мне не понравился ее чирикающий голосок. Но кто сказал, что мы должны любить тех, с кем работаем?

— Слушаю, — жеманно ответила она.

— Ольга Николаевна, я вам звонила вчера днем насчет… насчет покупки. Вы помните?

— Да-да, конечно! — радостно прочирикала она. Ее нисколько не смущало, похоже, что к ней обратились, чтобы она поспособствовала покупке… хорошо, будем называть вещи своими именами, — краже картины из музея. Она была готова к сотрудничеству. Как будто всю свою жизнь только тем и занималась, что торговала экспонатами со своей работы.

Да, знаю, не мне ее судить. Я-то как раз тем и занимаюсь, что способствую нелегальной торговле предметами искусства. Но ведь это чужие предметы! Я не несу за них ответственности, как она.

— Я приехала и готова с вами встретиться. Мне надо осмотреть объект.

Хорошее какое слово — «объект». Нейтральное. Все что угодно можно им обозначить.

— Очень хорошо, — одобрила музейщица. — До закрытия музея осталось два часа, посетителей у нас почти нет. Приезжайте, я буду ждать вас в главном зале.

Вот и замечательно.

Потом я отчиталась перед мамой, как добралась и как устроилась, и с чистой совестью отправилась на кухню. Не обнаружив там домработницы, самостоятельно стащила из холодильника кусок пирога с мясом и пакет молока. Пирог был вкуснейший. Я съела его до крошки, запив ледяным молоком, и почувствовала себя в силах продолжать делать дела. В брезентовый рюкзачок я кинула пластиковый конвертик с документами и на всякий случай нетбук. Дорожную сумку я засунула в стенной шкафчик и тихонько, стараясь не попасться тетушке на глаза, покинула дом.

Не внушила мне особого доверия моя решительная и моложавая тетушка, уж не знаю почему…

Снаружи чувствительно припекало послеполуденное солнышко. Я пожалела, что не надела кепку, но возвращаться не хотелось. У крыльца меня уже поджидал Майк: в плотной куртке, несмотря на жару, и с мотоциклетным шлемом под мышкой. Рядом с ним прямо на мощеной дорожке стоял мотоцикл, сверкая на солнце начищенными хромированными деталями. Металлические части кузова были выкрашены в ярко-желтый цвет, а сиденье обтянуто черным кожзамом. На бензобаке красовался логотип «Хонды», а на черном багажном отсеке — название модели: SB 400. Не очень-то я разбираюсь в мотоциклах, но одно могу сказать: бывают и красивее. На вид это был самый обыкновенный байк, безо всяких дизайнерских изысков. Из-за крупного бензобака он казался слегка горбатым. Зеркала заднего вида торчали вверх, как вздернутые любопытные уши. Большая круглая фара придавала мотоциклу выражение некоторой наивности, но мне почему-то показалось, что характер у этой машинки довольно задиристый.

«Конек-горбунок», — подумала я.

— Познакомься, это Вжик, — сказал братец и любовно похлопал по бензобаку. — Моя рабочая лошадка. Когда-нибудь куплю себе байк покруче, а пока катаюсь на этом. Зато он проедет где угодно. «Сибишки», они выносливые…

— Симпатичный, — согласилась я.

На мотоцикле я ездила в своей жизни считаные разы, и то в качестве пассажира, и больше всего запомнила только пугающую скорость. Разок пришлось порулить скутером — и то во дворе, в дружеской компании. Поэтому к Вжику я отнеслась с опаской. Но все же протянула руку и потрогала теплый желтый бок. Неожиданно мотоцикл громко фыркнул мотором и завелся. Я аж подпрыгнула.

— Ты чего?! Я так заикой сделаюсь!

— Я ничего… — засмеялся Майк. — Не обращай внимания. Ты ему понравилась.

Странное отношение к мотоциклу, честное слово. Я снова прикоснулась к желтому бензобаку — уже в качестве эксперимента, но байк никак не отреагировал. Шутники они тут… Я обратила внимание, что на передней части бака, ближе к рулю, был прикреплен металлический ящичек величиной с коробку для карандашей, сделанный явно кустарным способом. На крышке коробочки из прорезей торчали три рычажка, один из них был сдвинут вверх. С обеих сторон от нее отходили провода и тянулись куда-то под приборную доску. На боку коробочки было выбито клеймо в виде глаза.

— А это что такое?

— Тюнинг, — непонятно усмехнулся братец и протянул мне второй шлем, до того лежавший на сиденье:

— Надевай! Безопасность прежде всего. Кстати, если когда-нибудь поедешь на другом мотоцикле, без дополнительной защиты не садись! А на Вжике, в общем, и шлема хватит. Вжик — он особенный.

Ну, что этот байк особенный, я уже поняла по отношению к нему Майка. Можно любить свой мотоцикл до безумия, но чтобы относиться к нему как к живому?.. Все-таки мы уже не дети, чтобы одушевлять неживые предметы! Хотя и впрямь в этом мотоцикле что-то чувствовалось необычное. Может, действительно характер?..