Рука Оберона - Роджер Желязны Страница 7

Даже услышав рассказ Рэндома, я все еще ничего не подозревало существовании двух группировок внутри нашего семейства и об их происках. Ирешил, что если Бранд жив, то главное для нас — освободить его; хотя бы ужепотому, что он, по всей очевидности, обладает некоей важной информацией,распространения которой кто-то весьма не желал. Я приложил все силы длявоплощения в жизнь своего замысла, отложив задуманное лишь для того, чтобы мывместе с Джерардом могли вернуть тело Каина в Амбер. Впрочем, Джерард за этовремя успел еще излупцевать меня до потери сознания — просто на тот случай,если я забыл, на что он способен, и чтобы прибавить веса своим словам: мол, оннепременно лично меня прикончит, если окажется, что именно я виновен впереживаемых теперь Амбером напастях. Поединок вышел единственным в своем роде,так как его по Козырю Джерарда наблюдало все наше семейство — своеобразнаягарантия на тот случай, если все-таки именно я окажусь виновным и мне придет вголову вычеркнуть имя Джерарда из списка живых. Потом мы поехали в рощуЕдинорога и там откопали тело Каина. Именно тогда нам и удалось ненадолгоувидеть легендарного Единорога Амбера.

В тот вечер все мы встретились в библиотеке; то есть тамбыли Рэндом, Джерард, Бенедикт, Джулиан, Дейдра, Фиона, Флора, Ллевелла и я.Там мы обсудили мой план возвращения Бранда в лоно семьи. Состоял он в том,чтобы все мы одновременно попытались достичь его по Козырю. Попытка оказаласьудачной.

Мы установили связь, и общими усилиями нам удалось вернутьего в Амбер. Однако среди всеобщего оживления, суматохи и сутолоки, когдаДжерард тащил Бранда на руках, кому-то удалось пырнуть его в бок кинжалом.Джерард тут же объявил себя единственным сведущим врачом и выгнал остальных изкомнаты.

Делать было нечего, и мы перебрались вниз, в гостиную, чтобыперекусить и обсудить случившееся. Вот тут-то Фиона и предупредила меня насчетКамня, носить который в течение длительного времени рискованно, предположив,что именно Камень послужил причиной смерти Эрика, а не нанесенные ему раны. Онасчитала одним из первых признаков воздействия Камня нарушение чувства времени —некое очевидное несовпадение временных границ событий и их отражения в психикеиндивидуума. Я решил проявлять предельную осторожность, тем более что Фионабыла значительно лучше остальных осведомлена в этих вопросах, ибо считаласькогда-то одной из лучших учениц Дворкина.

Возможно, она была абсолютно права и действительно подобныйэффект в тот вечер имел место. По крайней мере, мне показалось, что тот, ктопредпринял попытку убить меня, когда я вернулся к себе, двигался несколькомедленнее, чем двигался бы я сам при подобных обстоятельствах. Однако же ударбыл почти удачным. Клинок попал мне в бок, и я потерял сознание.

Сильно ослабевший, я очнулся на кровати в своем старом домена Земле, где прожил много лет под именем Карла Кори. Как я там оказался,понятия не имею. Я выполз из дома и попал в снежную бурю. С трудом удерживаяускользающее сознание, я спрятал Камень Правосудия в старой компостной куче,чувствуя, что мир вокруг меня действительно как бы начал замедлять своедвижение. Потом я с трудом добрался до шоссе, пытаясь остановить какую-нибудьмашину.

Остановившимся водителем оказался мой друг и бывший соседБилл Рот, который и отвез меня в ближайшую больницу. Там мной занимался тот жеврач, что и много лет назад, во время той моей аварии. В итоге он заподозрил,что у меня нелады с психикой, обнаружив в старой истории болезни какие-тозаписи насчет неадекватного восприятия мною реальности.

Потом снова объявился Билл и кое-что исправил в сложившейсяситуации. Будучи адвокатом, он после моего исчезновения весьма заинтересовалсявсей этой историей и даже провел кое-какие расследования. Так, например, онузнал, что заключение психиатров на мой счет поддельное. Узнал он и о моихудачных побегах из психушек. У него даже имелись кое-какие дополнительныедетали, связанные с аварией. Билл не без оснований подозревал, что я человек,мягко выражаясь, несколько странный, но это его не особенно волновало.

Через некоторое время со мной по Козырю связался Рэндом. Сего помощью я вернулся домой и отправился на свидание с Брандом. Именно тогда якое-что наконец узнал о той борьбе, что велась вокруг меня, и об участникахдвух группировок. История, рассказанная Брандом, и то, что сообщил мне Билл,наконец соединили события последних нескольких лет воедино и сделали ихотносительно объяснимыми. Бранд также поведал мне о той ужасной опасности,перед лицом которой мы в данный момент оказались.

Весь следующий день я бездельничал под предлогом того, чтомне нужно подготовиться к визиту в Тир-на Ног-т, а на самом деле — стараясьвыиграть время и подлечить свою рану. Однако же, дав обещание, я должен былсдержать его. Я проделал путешествие в Небесный Город той же ночью, собравцелую коллекцию самых различных предзнаменований, может быть, и бессмысленных,а также найдя и прихватив с собой занятную механическую штуковину — руку,принадлежавшую призраку моего брата Бенедикта.

Вернувшись из своей экскурсии на небеса, мы с Рэндомом иГанелоном позавтракали, а потом пустились в обратный путь с вершины Колвирадомой. Медленно, почти неощутимо тропа, по которой мы шли, начала изменяться,словно мы пересекали Тени! Это было абсолютно невозможно в непосредственнойблизости от Амбера. Мы попытались сменить направление, однако ни Рэндом, ни яне сумели оказать какого-либо воздействия на постоянно менявшееся окружение.Вот тут-то перед нами возник Единорог. Похоже, он приглашал нас последовать заним. И мы последовали.

Единорог вел нас мимо менявшихся с калейдоскопическойскоростью пейзажей, пока наконец мы не оказались на том самом выступе надПодлинным Путем наедине со своими планами и замыслами. Единорог же исчез. Ивот, когда вся эта последовательность событий вновь пронеслась в моем мозгу имысли мои получили возможность обратиться к чему-то второстепенному, котдельным событиям, я, вспомнив те слова, которые только что произнес Рэндом,почувствовал, что снова нахожусь как бы чуть впереди него. Сколько еще можетпродлиться такое положение вещей, я не знал, однако вспомнил наконец, где виделкартины, написанные той же рукой, что и портрет на пронзенной клинком карте.