Как (не) влюбиться в дракона - Татьяна Чащина Страница 7

— Это стационарный, — подсказал Ося таким голосом, что я сразу поняла — он не спал.

Скинулась с кровати на пол и немного проползла, мыча и страдая, а потом побежала в прихожую, где на стене висел старый телефон. Раздолбанная трубка с кнопками и запутанный шнур.

В старое зеркало, что в прихожей на меня смотрела девушка, которую я знать не хотела. Глаза заспанные, под ними круги, и волосы в разные стороны торчали, словно палец в розетку сунула. Блин, спать хотелось, хоть волком вой.

— Здравствуйте, это Лена Иванова? — спросил бодрый женский голос.

— Да, здрасте, у меня сотовый есть.

— Я рада за вас. Меня зовут Надежда, я секретарь Мороза Павла Евгеньевича.

Я быстро взбодрилась, пригладила волосы, как будто рядом мой работодатель и уже смотрит оценивающе.

— Вас ждут ровно в четырнадцать часов, но до этого времени вам необходимо пройти комиссию в Республиканской больнице у Веры Безгроб, а так же исповедоваться у отца Александра в церкви святой Анны. Не опаздывайте.

В трубке гудки, у меня ступор.

За высоким окном кухни звенела ранняя весна. Листья распускались на старой яблоне, она росла у дома и широкими ветвями поднималась к третьему этажу, все было готово к цветению. По проезжей части, что разделяла четырёхэтажный дом и густой городской сквер проехала одна шумная машина. Центральную улицу города тоже было видно из окна. Широкий проспект, застроенный разноцветными многоквартирными домами, по нему сновали люди, и ездили машины.

Городок тонул в пробуждающихся деревьях.

За стеклом на дождевом отливе появилась пара голубей. Голубь ворковал, распушил сизые перья, обходительно ухаживал за своей пятнистой подругой, которая казалась изящной на его фоне, маленькой и беззащитной.

Ося в трусах, прижимая к себе котёнка, отломил кусок молочного коржика, открыл форточку и покормил птиц. Он очень любил животных.

У Оси девять кошек, насобирал по городу, это десятая. Родственницы их ненавидят, но терпят, потому что Ося, хоть дома и не ночует, всю свою женскую семью кормит.

Он оперся на варочную плиту печки, которую давно не топили, посмотрел на меня своими колдовскими пронизывающими глазами, и взгляд этот был колючий и холодный.

— Влюбилась что ли? — вот это, блин, в Осе совершенно не нравилось. Он всё видит, Проглядчик фигов. — Ты ночью стонала, и я не думаю, что тебя во сне душили. Даже подрочить пришлось.

Покраснев до ушей, я пошла раскурочивать свои коробки на предмет подходящей одежды для исповеди. Вот это сюрприз! Я должна пойти на исповедь! А что это такое и с чем его едят? А про то, что чернокнижник сегодня ночью дрочил в моей кровати, я рассказывать должна? Или это меня не касается? А то, что я страстно отдавалась профессору во сне? Ничегошеньки не знаю об этом.

— Ну, и кто из тех трёх мужиков твоя тайная любовь? — не отставал от меня Ося, наблюдая, как я влезаю в свои джинсы. Не дождавшись от меня ответа, он продолжил. — Я найду себе женщину и больше ночевать не приду.

— Ты всегда их находишь, а потом возвращаешься, — я старалась не смотреть на него. Взяла и переоделась прямо на его глазах. Влезла в кофту с длинным рукавом и высоким воротом. — Я на исповедь, ключ под коврик кинь.

— Куда?! — выпалил Ося и рассмеялся во весь голос.

— Куда надо, — строго сказала я, и, застегнув молнию на толстовке, перекинула через плечо сумку. — И запомни, Ося, я не влюбляюсь.

— Кане-ешно, — дразнил меня чернокнижник.

Я застегнула свои брутальные ботинки почти до колен и, показав Осе «моську» с высунутым языком, убежала… Страшно сказать, на исповедь.

До церкви святой Анны рукой подать. На бегу смотрела в телефоне, как люди исповедуются, и успевала расчёсывать волосы. Пробежала мимо гимназии по мостику через ручей, и вот она церковь, место для меня неисследованное. Я крадучись за народом прошла по тропинке. Накинула капюшон на голову и во все глаза рассматривала всё, что меня окружает.

Кругом красота, тишина и благолепие.

— Тебе чего, милая? — спросила меня маленькая добрая старушка в платке.

— Мне отец Александр нужен, — натянуто улыбнулась я.

— Это тебе не сюда, — она взяла меня за руку и вывела из церкви, завела в какую-то подсобку и постучала в низкую старую дверь.

— Войдите! — раздался густой бас за дверью.

Старушка оставила меня одну. Я, набравшись смелости, вошла в дверь.

Оказалась в самом обычном кабинете. Белые стены, стеллажи и стол письменный, за которым сидел странный священник. А странный, потому что ряса на нём была не похожая на те, что носили настоящие священники и шапочка без опознавательных знаков на голове, вообще, сбивала с толку.

Был священник стар, имел вострые карие глазки и очень худое лицо.

— Здравствуйте, я Лена Иванова, — помялась на пороге, и когда священник указал мне на стул напротив его стола, прошла и села, сжимая свою сумку.

Отец Александр взял в руки планшет и начал что-то писать, редко поднимая на меня глаза.

– Давайте знакомиться, отец Александр. Меня прислали много лет назад по распределению в Республиканскую епархию для борьбы с недугом, который назывался «звёздная гордыня». От звёздной болезни эта болезнь отличается тем, что ведёт к шизофрении и буйному поведению. Крайнюю степень звёздной гордыни лечить не научились. В России это первая статья, по которой могут убить боевого мага.

— Я что-то слышала, но мы пока этого не проходили, — я всем телом съёжилась, не зная, как себя вести.

А священник продолжал, как ни в чём не бывало:

— Любой человек, обнаруживший в себе талант мага, непроизвольно начинает думать, что он полубог, а все остальные его рабы. У одних эта мысль остаётся в недоразвитом состоянии, иные не могут бороться с ней. Если вовремя не навешать пендалей больному, для осознания его слабости, колдун погибает. Поэтому верховные маги обязаны ходить на исповедь раз в три месяца.

Я не желала сойти за больную, поэтому кивала и смотрела на отца Александра во все глаза. Всё стало ясно — это ненастоящий священник. Но особо обидно, что и не исповедь это, так профилактическая беседа.

— Елена, а вы знаете, что десять процентов населения Северной Республики — язычники, приносящие кровавые жертвы своему лесному божку Лешему?

— Нет, — замогильным голосом ответила я. Впервые такое слышала. И в газетах об этом не писали, и знакомые такого не рассказывали.

Нависла тишина, в которой скрипнула дверь. В кабинет ввалился долговязый и нелепый тип в очках. Лохматый, в дырявом свитере.

— Ой, извините…

— Проходи, проходи, Филин, — остановил его полковник в рясе. — Познакомься, это Лена Иванова.

— Очень приятно, — мужчина пожал мне руку и, подтянув к себе ещё один стул, сел рядом. — Гена Филин преподаю ботанику и зоологию в училище Нужных магов.