Полуночница - Александра Елисеева Страница 7

— Уна? Что ты здесь делаешь? — неразборчиво пробормотала она, пряча заплаканное лицо.

Я села рядом и обняла за плечи. Северянка опустила воспалённые от плача глаза.

— Что случилось, Эли? — мягко спросила я. Она долго молчала, а затем выдала:

— Я такая грязная! — и зарыдала ещё пуще прежнего. Я невольно оглядела её белоснежное платье без единого пятнышка и чистую кожу, ощущая недоумение.

— Нет, что ты! Ничего подобного! — воскликнула я.

Я успокаивала Элину полночи, хотя сама неясно понимала причину её тревоги. Меня-то жизнь в заведении вполне устраивала, пока будущее оставалось чем-то далёким и зыбким, а о проблемах девушек я не слишком думала. Утром я спросила Мев, почему так расстроилась Элина. Она взглянула на меня, нахмурившись, и проницательно заметила:

— Ты понятия не имеешь, как тяжело нам приходится.

И это была чистая правда. Я слабо себе представляла, чем они занимаются, когда уходят, и не осознавала, как это может когда-нибудь меня коснуться, сохраняя наивную уверенность в обратном.

* * *

Я делала колесо на потеху живущим в салоне людям, кувыркаясь то в одну сторону, то в другую. Все смеялись и хлопали, радуясь моим достижениям. От быстрых кульбитов щёки раскраснелись, а волосы мигом растрепались и торчали вихрами.

Вдруг неожиданно все смолкли, и повисло глубокое молчание, а после позади меня раздались громкие одинокие хлопки. Они принадлежали только одному человеку — Итолине. Я обернулась и отвесила ей шутливый поклон.

Она улыбнулась.

— Надеюсь, потом все будут также довольны твоими успехами, Уна.

Хозяйка остудила мою радость своей ледяной фразой, хотя для неё она не значила так много, как для меня. Возможно, женщина вовсе и не думала задеть. Тогда я осознала, что неминуемое взросление с его последствиями удручало меня, несмотря на веские доводы в пользу моего будущего в заведении, с которыми я прежде соглашалась. Мне хотелось и дальше веселить публику, вдоволь питаться, а важнее того — не расставаться с соседками, ставшими мне настоящими сёстрами. Но самым заветным желанием было то, чтобы от меня не требовали ничего взамен. Тем не менее в заведении госпожи это оставалось невозможным, несмотря на расположение, которое я сыскала у всех обитателей огромного дома, включая саму хозяйку.

На следующий день я бежала по коридору (идти спокойно я так и не научилась, несмотря на все старания Элины) и наткнулась на стоящего впереди мужчину. Я попыталась обогнуть препятствие, но он резко шагнул в сторону и прижал меня к стене.

— Кто это у нас? — пробормотал он, пытаясь разглядеть скрытое в полумраке лицо.

Я крепко испугалась. Незнакомец мог не знать здешние правила и решить взять меня прямо в безлюдном коридоре, чтобы потом, тем самым извиняясь, просто отдать за неприятный инцидент деньги госпоже и решить проблему. Я попыталась выпутаться, но его хватка оказалась слишком сильна.

— Стой, — попросил он. Я дёрнулась и, вопреки приказу замереть, больно укусила его за руку. Мужчина на мгновение расцепил захват, и этого оказалось достаточно, чтобы я рванула вперёд. Вдогонку он не кинулся.

Запыхавшись, я прибежала к соседкам, но вместо понимания и жалости встретила бурю негодования. Особенно, как всегда, взъярилась вспыльчивая Мев:

— О чём ты думала?! Нужно было смотреть, куда несёшься. Тогда бы и не наткнулась ни на кого.

Элина придерживалась тех же взглядов:

— Нужно быть осторожнее, Уна.

Я потеряла самообладание:

— Как вы можете? Он же едва… едва… — вдруг разрыдалась я, хотя до этого из моих глаз не выкатилось ни слезинки. В последний раз я позволяла себе такую слабость, когда умерла матушка. Потом же, даже когда пороли, я стискивала зубы и терпела, упрямо не издавая ни звука.

Элина тут же крепко меня обняла и прижала к себе, заглушая рыдания.

— Тише, тише… — всё успокаивала она, с любовью гладя по голове.

Они обменялись с Мев непонятными взглядами. Вторая неожиданно вышла, напоследок громко хлопнув дверью.

— Куда она? — спросила я, не перестывая реветь. От всхлипываний платье Элины промокло.

— Не волнуйся, — невнятно произнесла она. — Скоро вернётся.

Девушка посмотрела на выход, и в её взгляде мелькнула тревога. Мев долго не возвращалась. Но когда она всё-таки пришла, то влетела разъярённая, как фурия, и тут же села, облокотившись на стену и закрыв руками расстроенное лицо.

Элина посмотрела на неё с немым вопросом в глазах. Едва видно та отрицательно качнула головой, и Эли прикрыла глаза с какой-то неведомой мне болью.

— Что случилось? — поинтересовалась я.

— Ничего, — одновременно произнесли они, только усугубив подозрения, и снова заговорщицки переглянулись.

— Расскажите мне. Прошу.

Никто не отозвался.

— Вы не доверяете мне? — обиделась я на их молчаливые секреты.

Первой сдалась Мев:

— Не говори ерунды, — отрезала она, впрочем не горя желанием говорить правду, — Я ходила, чтобы попросить госпожу и дальше оставить тебя здесь жить.

Я ощутила страх. За время, проведённое здесь, я так полюбила северянок, что испугалась о возможном расставании с ними. Меня страшила мысль остаться одной, как в Вижском граде, когда я не знала заботы и поддержки. Между тем я допускала, что Итолина осознала, что ошиблась, выбрав меня, девочку с по-мальчишески вечно разбитыми коленками, среди множества детей из кибитки. Внешностью я никак не дотягивала до остальных женщин, обитающих в салоне. Моё лицо побледнело, и Элина воскликнула:

— Мев, ну что ты пугаешь её! Уна, мы просто хотели, чтобы ты жила и не платила взамен, понимаешь?

Я смотрела на неё, ожидая, что она поймёт, какую глупость сморозила. А ведь на самом деле показала недальновидность вовсе не она, а я, когда сразу не сообразила, куда клонит соседка. Они вдвоём любили меня гораздо сильнее, чем я того заслуживала, и были готовы пойти ради этого чувства на любые жертвы.

— Вы ведь знаете, что госпожа считает, каждый должен вернуть потраченное на него сторицей, — недоумевала я.

— Золото бы нашлось, — горько ухмыльнулась Мев.

И только тогда я наконец осознала, что они имели в виду.

— Вы, вы… — из моих глаз снова полились слезы.

— Да ничего бы с нами не случилось! — возмутилась Мев.

Но это было ложью. Они хотели расплатиться собой вместо меня. Только сверх обычного северянки принесли бы прибыли лишь в том случае, если, жертвуя собой, согласились бы на встречу с не самыми хорошими клиентами — теми, кто предпочитают самые жестокие развлечения. Обычно госпожа никого не принуждала к встречам с такими гостями, предоставляя выбор и щедрые подарки вроде красивых побрякушек взамен. Но на удивление, желающие находились. Некоторым женщинам тоже нравится ощущать боль… Я похолодела, представив, как лекарь мажет мазями искалеченное тело Элины или Мев.