Утечка мозгов - Владислав Выставной Страница 7

Было слишком поздно. Страна уже не могла себе позволить серьезную науку. Соответственно и экономика скатывалась к совершенно пещерному уровню. И это было только полбеды.

Когда интеллектуальная катастрофа в стране стала очевидной для недоброжелателей, кое-кто заговорил о слабости режима, владеющего при этом ядерным оружием.

Страна почувствовала себя умирающим львом в окружении стаи гиен, готовых кинуться на того и растерзать в клочья, едва на его глаза опустятся усталые веки. Никто не считал соседей врагами – вовсе нет! Более того, возможно, более сильные теперь страны и впрямь считали себя обязанными в случае необходимости навязать свою помощь – «во имя всеобщей безопасности».

Только хотел ли этого обескровленный народ, от которого бежали прочь самые лучшие его представители?

Лучшие ли – это еще вопрос, думал Стас. Хочется верить, что лучшие все же вкалывают здесь, в том же управлении. Разве можно считать достоинством человека тот страшный эгоизм, что неуклонно тянет «умников» за кордон, к обеспеченной и благополучной жизни? Ведь свои знания – главный свой капитал – они получили в этой обедневшей и не слишком счастливой стране… Впрочем, что говорить, чисто по-человечески, да и формально, они имеют право на выбор…

Так же, как и страна – на собственную безопасность.

Ведь вопрос не стоял бы так остро, если бы некие таинственные силы не пытались использовать возникшее положение, чтобы «добить» ситуацию до логического конца: до крупицы высосать интеллект страны. Свести ее к состоянию полной недееспособности.

Стас, кряхтя, поднялся и прошелся по помещению, чтобы размять ноги. На этот раз управление спряталось в подвале детского садика. Конечно, нельзя было подвергать детей опасности. И Стас убеждал себя, что Контора здесь ненадолго. Хотя, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное…

Там, наверху, беззаботно растут, играют и слушают добрых воспитательниц малыши. Смешные и трогательные – пока они еще так похожи друг на друга, и совершенно невозможно сказать, кто из них станет водопроводчиком, а кто – писателем, кто – прапорщиком, а кто – генеральным конструктором. У них еще все впереди, и это так здорово…

Стас же пребывал в немыслимо напряженном настоящем. И самое тяжелое для него заключалось в том, что от него самого меньше всего зависел исход той странной войны, которую вело его ведомство из самых последних сил.

Ведь в этой войне главные роли были отданы детям.

Вернее, подросткам, уже выросшим из возраста игры в солдатики, но не закостеневшим еще в своем мировоззрении. Парадокс этой войны заключался в том, что борьбу за интеллект нации вели далеко не самые умные, далеко не самые образованные и, уж точно, не самые опытные – бойцы. Опыт попросту не успевал накапливаться.

Вот еще одна из причин, почему Конторы не существовало официально. Ни один чиновник не сможет открыто признаться в том, что детей сознательно подвергают смертельной опасности. Пусть даже во имя выживания государства.

Так или иначе, альтернативой не могло служить ни одно качество, присущее «нормальным» взрослым.

Главной ударной силой в этой войне была фантазия.

И странное устройство на основе синеватого кристалла непонятной природы, что попало в руки спецов от молчаливых разведчиков. Что это такое – толком не мог сказать никто. Как и назвать его разработчиков. Создали ли его американцы, японцы и еще черт знает какие умники – непонятно. Что было известно, так это то, что оно непостижимым образом позволило сделать потрясающее открытие.

В сознании каждого человека была заключена Вселенная.

Она могла быть разная – как по размеру, так и по особенностям своего устройства. Но, как это ни странно звучит, была совершенно материальна и наполнена разумными существами со своей собственной жизнью, радостями и горестями, желаниями и надеждами…

Самым поразительным было то, что прибор позволял не только познать эту тайну, но и совершать краткосрочные визиты в миры отдельных людей, знакомясь с их обитателями и даже участвуя в происходящей там жизни…

Ученые – из тех, кто был допущен к тайне – попросту сходили с ума от понимания грандиозности открытия и еще больше – от невозможности обсуждать его во всеуслышание.

Ведь прибор, прозванный кем-то «Челноком», был вручен Конторе исключительно с прикладными целями – для борьбы с невидимым врагом. Тем, что уже с достаточной регулярностью шарил по сознаниям соотечественников, похищая ценные знания и окончательно обескровливая интеллект нации.

Спецам не так уж много удалось выяснить о свойствах Челнока. Самым неприятным оказалось то, что самим ученым путь туда был закрыт. На свой борт Челнок принимал только маленьких детей и очень ограниченное число подростков. Объяснений этому пока не находилось. Но для полноценной работы Конторы пришлось нелегально завербовать несколько 14– и 15-летних пацанов, прошедших специальные тесты. Дети помладше, конечно же, отпадали.

Ведь «ныряние» в чужие миры было сопряжено с самым реальным риском для жизни.

Ныряльщик обычно использовал для своего существования в чужой Вселенной выбранное Челноком тело местного обитателя. И возможная гибель того грозила смертью и визитеру. Ведь процесс «всплытия» длился не менее семи минут.

А ребят отправляли туда отнюдь не на экскурсии.

В общем, проблема была крайне щекотливая и невероятно скандальная – особенно если бы правду узнали недоброжелатели за границей.

Вот и сейчас Стас с волнением ждал возвращения Никиты, которого послал в недра мерзкого сознания уголовника Кочета за информацией, которой тот никак не желал делиться с контрразведкой. Видимо, это была очень серьезная информация, если контрразведчики не смогли выбить ее привычными методами.

Впрочем, Кочет мог оказаться и просто носителем. Если ныряльщик другой стороны оставил в его сознании бокс – хранилище информации – с целью транспортировки или по каким другим причинам…

Стас не хотел посылать Никиту. Тот был уже слишком стар – почти пятнадцать лет, и это давало о себе знать. В прошлый раз его чуть не схватили сейверы – защитники информации, которых генерировало сознание носителя, что-то вроде фагоцитов в крови. Но Руслан, на которого он рассчитывал, совершенно некстати заболел ангиной, и пришлось рисковать.

Глядя на Никиту, лежащего на обыкновенной раскладушке, можно было подумать, что он просто спит, забыв снять большие наушники от плеера. Только на голове его были вовсе не наушники, а замаскированный таким ненавязчивым образом Челнок. В соседней комнате в наручниках скучал сам Кочет. Его пометили маркером – тонким световым пятнышком из недр Челнока, и теперь его внутренний мир стал целью для нырка. Кочет мог спать, насвистывать блатные песни, плевать в потолок, угрожать расправой сотрудникам – это не имело значения для того, что творилось в его душе.

Ведь и у него, как у каждого человека, была внутри своя Вселенная.