Повелители мечей - Майкл Муркок Страница 7

Четыре женских и семь мужских.

Стоя на горной тропинке, ведущей в Броггфитус, Корум видел отсветы пожара на окровавленных лицах, которые он так хорошо знал: принца Клонски, его отца;

Калаталарны, его матери; Илястру и Фолинры, его сестер-близняшек; принца Ранана, его дяди; Сертреды, его двоюродной сестры И пятерых слуг — его дальних родственников.

Три раза Корум пересчитал трупы, и на смену холодному отчаянию, которое он испытывал, пришла ненависть.

Три раза Корум пересчитал трупы, а затем взглянул на пирующих мясников-победителей, и его лицо по праву можно было назвать лицом шефанго.

Совсем недавно молодой принц познал печаль и страх. Сейчас он познал ненависть.

Две недели скакал Корум, почти не останавливаясь, надеясь опередить денледисси и предупредить свою семью о грозящей опасности. Он опоздал всего на несколько часов.

Высокомерие варваров, рожденное невежеством, восторжествовало над высокомерием вадагов, рожденным мудростью. Именно так, видимо, рассуждал отец Корума, принц Клонски, когда ему проломили череп украденным у него же боевым топором. Но в данный момент Коруму было не до философии.

Желтые глаза его потемнели от гнева. Сжав в руке древко копья, он пришпорил усталого коня и поскакал по освещенной пожаром тропинке к денледисси.

Они сидели в повозке, переливая сладкое вадагское вино в свои мехи. Шум прибоя, завывание ветра позволили Коруму приблизиться к мабденам незамеченным.

Наконечник копья пробил грудь ближайшему воину, и тот закричал страшным голосом.

Корум научился убивать.

Быстро вытащив копье из трупа, он пронзил горло второго мабдена, резко закрутив древко вправо.

Корум научился быть жестоким.

Один из денледисси поднял лук, натянул тетиву, и Корум бросил свое грозное оружие, пробившее бронзовую нагрудную пластину и впившееся в сердце.

Корум вытащил второе копье.

Красный конь, загнанный в бешеной скачке, с трудом повиновался поводьям.

Мабдены на других повозках, погоняя лошадей, спешили к тому месту, где бился Принц в Алой Мантии.

Стрела просвистела над его ухом, и он поразил еще одного лучника в левый глаз, едва успев выхватить копье, чтобы отразить удар мечом.

Повозки неслись с сумасшедшей скоростью, отбрасывая причудливые тени. В первой из них во весь рост стоял денледисси, которого Корум сразу узнал.

Предводитель мабденов смеялся, вертел над головой огромным бронзовым топором и громко кричал:

— Клянусь Собакой! Неужели этот вадаг умеет драться не хуже мабденов?

Слишком поздно, друг мой! Ты — последний вадаг на этой земле!

Серые глаза Гландит-а-Края злобно сверкали, желтые зубы осклабились в недоброй усмешке.

Корум кинул копье.

Бронзовый топор свистнул в воздухе, отбивая его в сторону. Впряженные в повозку лошади ни на секунду не замедлили бег.

Корум выхватил свой боевой топор, и в это время колени его коня подкосились и он свалился замертво.

Едва успев вытащить ноги из стремян, Корум в отчаянном прыжке бросился в сторону, уворачиваясь от стремительно надвигающейся на него повозки. Он попытался нанести удар Гландит-а-Краю, но промахнулся, и боевой топор с силой опустился на железное колесо. От шока руки Корума онемели. Чей-то меч плашмя ударил его по шлему. Копье на излете попало ему а плечо. Оглушенный, он свалился лицом в грязь, Корум научился хитрости.

Вместо того чтобы подняться, он лежал неподвижно, ожидая, когда повозки пронесутся мимо, и только потом вскочил на неги и побежал в спасительную темноту.

Он не успел сделать и нескольких шагов, как споткнулся о что-то мягкое.

Невольно поглядев вниз, Корум увидел свою мать, и понял, каким надругательствам подверглась она перед смертью. Горький стон сорвался с его губ, слезы покатились из глаз. Высоко подняв боевой топор левой рукой, сжимая шпагу в правой, он закричал:

— Гландит-а-Край!

Корум познал жажду мести.

От стука копыт сотрясалась земля. Самая высокая башня замка Эрорн внезапно треснула и рухнула, объятая языками пламени, которые взвились в небо, осветив ночь и Гландит-е-Края, развернувшего лошадей, несущихся во весь опор.

Корум стоял над телом своей матери, принцессы Калаталарны. Первый удар Принца в Алой Мантии разбил голову коренной лошади, и она упала, увлекая за собой остальных.

Герцог Гландит-а-Край чуть было не вылетел из повозки. Он громко выругался. Остановились и другие повозки. Мабдены явно не понимали, в чем дело.

Второй удар Принц в Алой Мантии нанес Гландиту в грудь, но острие не пробило кольчуги. Огромная лохматая голова повернулась, серые выцветшие глаза уставились на Корума. Затем герцог спрыгнул на землю, и Корум оказался лицом к лицу с убийцей своих родных и близких.

Они глядели друг на друга, освещенные заревом, тяжело дыша, готовые к схватке.

Корум напал первым. Сделав выпад шпагой, он замахнулся боевым топором.

Гландит отклонил корпус, поднял свой бронзовый топор и одновременно попытался ударить Корума ногой в живот.

Они кружили, и каждый внимательно следил за противником, пытаясь найти малейшую брешь в его обороне, а мабдены с других повозок встали в круг и молча наблюдали за ними.

Губы Гландита зашевелились, он попытался отдать воинам какой-то приказ, но в это время Корум достал его в прыжке. Клинок, сделанный из неземного металла, проткнул кольчугу и вонзился герцогу в плечо. Гландит яростно захрипел и взмахнул топором с такой силой, что шпага вылетела из онемевших пальцев Корума.

— Вот и все, вадаг, — пробормотал Гландит-а-Край, словно разговаривая сам с собой. — Побаловались, и будет. Мне не суждено погибнуть от руки шефанго…

Корум нанес удар топором.

И вновь Гландит парировал. И вновь бронзовый топор со свистом рассек воздух… оставив Корума безоружным. Герцог посмотрел на него и ухмыльнулся.

— …но шефанго суждено погибнуть от моей руки! — Рот его перекосился в волчьей усмешке.

Бросившись на Гландит-а-Края, Корум попытался выхватить у него бронзовый топор, и, теряя последние силы, вцепился в рукоятку.

— Клянусь Собакой, — вскричал герцог, — этот вадаг — демон! Уберите его от меня, ребята! Не убивать. Мы с ним еще позабавимся. Как-никак, это — последний вадаг на Земле!

Корум слышал их смех, пытался сопротивляться, когда его схватили за руки.

Он кричал, как кричит человек в лихорадочном бреду, и не слышал своих собственных слов.

Затем один из мабденов стащил с него серебряный шлем, а другой ударил по затылку рукоятью меча. Тело Корума обмякло, и он погрузился в благостную тьму.