Часодеи. Часовая башня - Наталья Щерба Страница 7

Нортон-старший не забыл, что обещал наказать Василису за грубость и плохое поведение за завтраком. И вот когда девочка еще пребывала в волнении после встречи с друзьями, он сам пришел за ней в комнату.

Несмотря на их некоторое сближение после прошедших значительных событий, Василиса по-прежнему чувствовала в присутствии отца странную робость и страх. Она признавалась себе, что не может довериться ему полностью, не может понять, как он к ней относится, какие у него планы.

Первым делом Нортон-старший щелкнул пальцами — и огонь в камине погас, словно от дуновения ветра. Небрежный взмах рукой — и витражные ставни плотно закрылись. Еще один щелчок пальцами — исчезли огни во всех напольных светильниках, кроме одного. В комнате воцарился полумрак.

— Ты не должна пререкаться со старшими, — бесстрастно начал отец. — Не должна идти напролом. Будь хитрой, научись же наконец осторожности. В той игре, которую ты выбрала, малейшая ошибка может стать фатальной. Зачем ты злишь Елену? Ведь ты пострадаешь в первую очередь.

— Да она сама начала, — попыталась возразить Василиса, но отец остановил ее движением руки:

— И что ты делаешь? Опять пререкаешься. Вот почему ты сейчас пойдешь со мной. Я проведу тебя в подземелье замка и преподам очень серьезный урок.

По его голосу Василиса поняла, что ее ожидает нечто неприятное. В полнейшей тишине они прошли по окружному коридору верхнего этажа и спустились по главной лестнице на самый нижний этаж. Здесь на стенах висели картины-витражи — абстракции из геометрических фигур разного цвета. Василиса всегда замедляла шаг, когда проходила здесь, — кусочки мозаики порою складывались в удивительные комбинации. Возле высоких кованых дверей, ведущих в залу Триады — ту самую, где стояли три трона, — Нортон-старший остановился.

Повернувшись к дверям спиной, он поднял руку в повелительном жесте. Василиса проследила за его взглядом: отец указывал на картину, изображавшую Черновод в миниатюре. На ней можно было разглядеть все восемь башен и черно-серебряный циферблат на Часовой. И вдруг по поверхности картины прошла еле заметная волна, послышался треск, и уже в следующую секунду все полотно осыпалось мелкой стеклянной крошкой, открывая ровный прямоугольный проем, ведущий в темноту. Василиса вспомнила, что и Елена проделывала такой же фокус во время первого приезда Василисы в Черновод, но с другой картиной.

— Для меня и моих близких доверенных лиц в этом замке не существует преград, — пояснил Нортон-старший. — Мы можем разрушать стены и вновь делать их целыми, потому что умеем управлять Временем.

— Наверное, чтобы пройти через какую-нибудь стену, надо знать, когда она была еще не построена, и ненадолго вернуть именно это время, — подумала Василиса вслух.

— Все верно, — не глядя на нее, произнес отец. — Верно для строений, построенных людьми из досок, кирпичей или камней. Но, как я уже рассказывал, Черновод выдолблен в коралловом рифе, возведенном самой природой, поэтому в прошлом вместо этих стен здесь был сплошной камень… Чтобы заставить исчезать стены нашего замка, следует искать нужное время в будущем, когда этих стен не будет и в помине… Впрочем, как и нас всех. — Уголки его рта дернулись вверх.

Василиса косо глянула на отца. Ей стало любопытно, что на самом деле имеет в виду Нортон-старший: то ли он сам заходит в будущее очень далеко, когда замка уже не будет, то ли знает точную дату его полного разрушения. Интересно, насколько силен в часодействе отец? Может ли он вольно путешествовать по будущему и соответственно знать его?

Тем временем Нортон-старший первым шагнул в тоннель, и тотчас над ними зажглись неяркие светильники: белые матовые шарики были густо раскиданы по стенам и потолку в абсолютном беспорядке, словно жемчужные звезды по ночному небу. Красноватый камень стен тоже светился и, перемешиваясь с беловатым светом, дарил пространству некое странное, иллюзорное освещение. На миг Василисе почудилось, будто она очутилась в одном из зыбких, утренних снов, где очень трудно отличить реальное от нереального.

Она старалась не отставать от отца, ускорившего шаг, поэтому при очередном повороте не рассчитала и по инерции уткнулась в его спину, когда Нортон-старший вдруг остановился.

— Осторожнее, — предупредил он. — Сейчас начнется большое полое пространство, через которое проложена одна-единственная лестница. Один неверный шаг в сторону — свалишься и пропадешь навеки в черной воде. И рядом может не оказаться глупого и безрассудного мальчишки, умеющего замедлять время… Удивительно, как вы тогда вообще спаслись.

Василиса поняла, что отец намекает на Фэша, который помог ей сбежать из замка через тайный подводный ход. Хотя на самом деле их всех спасла Диана: фея, превратившаяся в русалку, приказала им плыть в направлении голубых огней. Эх, Диана, Диана…

Василиса глянула через плечо отца да так и застыла: перед ними простиралась узкая длинная лестница, уходящая куда-то далеко вниз. Ступени и перила светились призрачным ярко-зеленым светом, словно их опутали тонкими неоновыми жгутами.

Со всех сторон на узкую полоску изумрудного света наваливалась густая чернильная темнота, и было непонятно, где заканчивается верх и низ, как будто лестница пролегала в открытом космосе.

Нортон-старший сделал несколько шагов и обернулся к дочери, подавая ей руку: при этом странном освещении его лицо показалось ей жутковатой химерной маской. Стремясь не выявить перед отцом своих опасений, девочка крепко ухватилась за него и бесстрашно шагнула на первые ступени.

— Это редкий природный коралл необычайно насыщенного цвета, — осторожно ступая, произнес Нортон-старший. — Благородная порода… Его привезли издалека специально для украшения особых архитектурных элементов. Благодаря узорным нитям коралла лестница хорошо видна в темноте, и, если у часовщика есть голова на плечах, он не заблудится и сможет вернуться по ней обратно в замок… Кроме того, этот материал хорошо сохраняет время, вот почему вода не накрывает лестницу. Видишь, мы как бы находимся в воздушной трубе.

Василиса скосила глаза в сторону чтобы понять, о чем это говорит отец. В тот же миг у нее перехватило дыхание: вокруг них колыхалась темная, мутная, без единого просвета вода, какая бывает только на очень большой глубине. Присмотревшись, девочка заметила границу между этой водой и воздушным пространством лестницы, и ей стало по-настоящему страшно.