Канонир - Юрий Корчевский Страница 68

Оба преследователя стали медленно приближаться, пытаясь зайти слева и справа. Я прижался к левой стороне санного пути. Теперь справа я могу работать саблей — всё же я правша, так мне удобнее, а слева — снежная целина, не сможет догонявший меня развить по целине такую же скорость, как и я по дороге. На это я и рассчитывал — надо их бить поодиночке, накинутся парой — смерть.

Насколько я успел их разглядеть — ребята молодые, лет по тридцать. В этом возрасте сила и реакция есть, и приобретён опыт владения оружием. Другой вопрос — где был приобретён этот опыт. Коли в бою, прошедши не одну сечу и оставшись в живых — тогда противник сильней, а если кистенём бил растерявшихся крестьян в обозе — то не опыт, а наглость, помноженная на безнаказанность.

Всё покажет схватка. К сожалению, избежать её не удастся.

Конь мой уже ёкал селезёнкой — вскоре он не сможет бежать, встанет. Я сознательно чуть придержал поводья, и противник справа приблизился. Он привстал на стременах, намереваясь рубануть саблей. Только бить ему не сподручно — правой рукой налево.

Я не стал испытывать судьбу и снизу ударил его жеребца по шее, перерубив сосуды. Фонтаном ударила кровь, жеребец качнулся и осел на передние ноги. Стоявший на стременах противник кубарем покатился по дороге. Эх, добить не успею, пока он в шоке от падения и не успел собраться.

Сзади уже догонял третий, который яростно что- то кричал, но ветер относил его слова, да и уши мои были прикрыты шапкой. Преследователь всё ближе, теперь он гнал коня по правой половине дороги, поняв, что ошибся, направив коня по снежной целине.

Я повернул голову — между нами было два корпуса коня, не более. Я резко натянул поводья. Уставший мой конь встал, а преследователь не успел отреагировать и проскочил вперёд. Я постарался не упустить момент — ударил саблей. Неудачно рубанул — удар пришёлся вскользь, но тулуп я ему рассёк, и кожу — тоже, так как на белом тулупе выступили красные пятна.

Преследователь завертел головой, высматривая меня. Увидев, что я стою на месте, стал разворачиваться. С лобовой атаки хочет рубиться. Хоть он и ранен, но неопасно, ишь — зубы щерит, поквитаться хочет.

Всадник толкнул коня ногами и начал разбег. Я решил схитрить — вытащил пистолет, взял его в левую руку, в правой — сабля. Когда до врага оставалось метров пять-семь, вскинул пистолет. Я-то знал, что он разряжен, но откуда это было знать ему? Может, у меня за поясом была пара пистолетов.

Уловка сработала. Завидев пистолет, направленный в лоб — уж очень свежи были воспоминания о первом из шайки, убитом в начале погони — враг мгновенно среагировал: упал на шею коня и перенёс вес тела на левую ногу, пытаясь прикрыться корпусом коня. Я не упустил момента — второго могло и не быть, и изо всей силы рубанул его по бедру правой ноги. Противник так и не поднялся.

Кони разъехались — я повернул своего. Разбойник свешивался на левую сторону всё больше, всё сильнее и, наконец, упал. Фу! Невдалеке есть ещё один — тот, что упал с убитой лошади. Надо им заняться, а если удастся ранить или в плен захватить, да выяснить — кто навёл на меня, было бы совсем хорошо.

Конь мой едва держался на ногах, но недалеко был свежий конь, с которого упал раненый или убитый мною враг. Он стоял возле хозяина. Вышколен, значит, скорее всего — не первый год вместе.

Я слез со своего коня и направился к поверженному врагу. Он ещё дышал — даже глаза были открыты, но я видел — смерть его стояла уже рядом. Почти перерубленная правая нога висела на куске кожи, крови натекло много — целая лужа, снег под раненым пропитался красным. Этот уже не боец, да и не допросишь.

Я подошёл к его коню. Ба! Да у седла приторочен арбалет, а в чехле — болты. Вот кто в меня стрелял на скаку, да рука подвела.

Я снял арбалет, натянул тетиву, наложил болт. Сел на коня. Почуяв чужого, он упёрся — не хотел уходить от хозяина, но после пары ударов плёткой всё же подчинился.

Я направился к последнему оставшемуся в живых разбойнику, под которым убил коня. Ехать пришлось недалеко — не более трёхсот метров. Он и сам шёл по дороге ко мне, надеясь, что его товарищи довершат схватку. Увидев меня, он остановился, потом бросился с дороги в заснеженное поле. Ноги его увязали в снегу. Видимо, поняв, что ему не уйти, он свернул на дорогу и, выйдя на санный след, вытащил саблю и сбросил тулуп.

Пеший против конного — не боец. Противник мой это понимал и приготовился отдать жизнь задорого.

Не доехав до него десяток метров, я остановил коня.

— Ты кто будешь?

— Какая тебе разница, собака!

— Чего же ты меня собачишь — я тебя первый раз в жизни вижу.

— Ты людей моих убил, коня моего сгубил, теперь за моей жизнью пришёл.

Я удивился.

— Разве это я вышел за вами на охоту, разве я ждал вас на дороге? Не вали с больной головы на здоровую. Кем посланы?

— Так я тебе и сказал, пёс шелудивый!

Я не выдержал. Этот тать меня ещё и поносит. Подняв арбалет, я выстрелил ему в ногу. Противник мой вскрикнул, лицо его исказилось от боли. По штанине обильно заструилась кровь.

— Это тебе за «пса» и «собаку».

Я слез с коня, не торопясь перезарядил арбалет и подошёл к врагу поближе. Молодой, бородёнка редкая, русая. Лицо хоть и скривилось от боли, но наглое.

— Ещё раз бранные слова от тебя услышу — прострелю вторую ногу и оставлю подыхать на дороге. До ночи по-всякому замёрзнешь. Кто послал?

— А не скажу!

— Тот, кто тебя послал, сейчас в тепле сидит, вино пьёт, девок тискает. А ты стоишь на зимней дороге, кровью истекаешь и думаешь — герой! Был бы героем, коли с татарами крымскими или турками или литовцами дрался. Сдохнешь бесславно, а хозяин твой других дураков найдёт — таких же, как и ты.

— Зачем тебе имя?

— Знать хочу, кому воздать по трудам его.

— Ты что, православный?

— Я что — на еврея или татарина похож?

— Нам сказали — едет жид с большими деньгами. Убейте его — это не большой грех, и будете при деньгах. Половину на троих обещал.

— Кто?

— Поближе подойди — скажу.

И я купился. Ну явно же — обман, а купился я, как простой новик. Подошёл ближе, но не вплотную. Метра четыре между нами оставалось, когда враг левой рукой метнул в меня нож. Рука ли подвела, или ослаб он от потери крови, только нож не в грудь попал, а в левую рук — в предплечье. Я дёрнулся от неожиданной боли и спустил курок. Арбалет щёлкнул, и арбалетный болт вошёл ему в живот. Противник мой упал, пуская кровавые струйки из уголков рта. Тьфу ты — допросить толком не успел, сам ранен… Как же это я так опростоволосился?

Я отбросил ненужный арбалет и правой рукой выдернул нож из раны. Хороший нож, тяжёлый. Лезвие широкое, заточен — как бритва. Мой, правда, не хуже. Я бросил нож на землю. Надо скорее — на коня и искать своего, не ровен час — позарится кто на мешок с деньгами.