На коне бледном - Пирс Энтони Страница 67

Зейн запустил руку в сумку и обнаружил, что душа находится там. Впрочем, она немедленно вырвалась у него из руки и полетела вперед. Когда Зейн увидел спящего мальчика, душа погрузилась в тело и скрылась из виду.

Зейн встал над кроватью.

— Просыпайся! — крикнул он. — Просыпайся, или умрешь!

Мальчик проснулся и увидел маячивший над ним призрак Смерти. Он закричал, метнулся в сторону и скатился с кровати, потом вскочил и бросился к открытому окну.

Зейн прыгнул ему наперерез. Стоило ли спасать мальчишку из огня лишь для того, чтобы тот от испуга совершил самоубийственный прыжок из окна? Зейн попытался вмешаться в работу Судьбы, и результат был спорным — разве что Судьба знала об этом деле и не возражала.

Зейн раскинул руки — руки скелета — и преградил мальчику путь.

— Откажись от этой женщины, — сказал он, помня о грехе, который довел мальчишку до такого критического положения. — Иди и живи праведно.

Мальчик изумленно посмотрел на Зейна, потом в ужасе попятился.

Откуда-то потянуло дымом. Начинался пожар.

— Прочь отсюда! — крикнул Зейн. — Беги на улицу. Живи — и помни.

Мальчик пустился наутек, и мгновение спустя его крики разбудили других жильцов.

— Вставайте! Вставайте! Я видел Смерть! Настоящую Смерть! Бежим на улицу!

Это подействовало. Вскоре жильцы, спасаясь от огня, толпой сбежали по лестницам и выскочили наружу, унося в охапках свое имущество. Многие из тех, кто при первом прокручивании этих событий умерли, при переигрывании остались живы. Мальчик действительно их спас.

Зейн прошел между людьми, никем не замеченный. Он вернулся туда, где оставил коня, и хотел поблагодарить Хроноса, но тот уже исчез.

Что ж, возможно, у Времени были другие дела. Придется поблагодарить Хроноса при следующей встрече. Возможно, он тоже сумеет оказать ему какую-нибудь услугу. А теперь ему нужно заняться своими делами. Зейн включил таймер и настроил его на клиента, которого он на некоторое время отложил.

Зейн проработал весь день, ликвидируя отставание, но мысли его были заняты Луной и ее судьбой. Теперь он знал: Сатана хочет оборвать жизнь девушки до срока, чтобы в будущем она ему не помешала. Более того, остальным инкарнациям это известно. Но никто из них не попытался что-нибудь предпринять! То ли они были бессильны помешать воле Сатаны, то ли их это не волновало.

А почему, собственно, это должно было их волновать? Если кто и вмешается в дело, так только он сам. Но пока что Зейн ничего не мог придумать. Даже заняться ее переходом он не мог, ведь душа девушки была обречена попасть в Ад. Если бы у Луны оставалось больше времени для того, чтобы восстановить баланс и спасти свою душу…

Может ли он воззвать к Богу? Зейн сомневался — Бог, все еще уважая Конвенцию о невмешательстве, редко принимал участие в делах живущих. Обманом занимался только Сатана — а Сатана вряд ли откликнется на мольбу отказаться от своих усилий.

Зейн почувствовал, как в нем поднимается гнев. Выиграет ли Сатана божественную войну благодаря тому, что он прибегает к обману, а Бог — нет? Однако если Бог сможет противостоять Сатане, лишь прибегнув к обману, то Он сам станет злым и Зло одолеет. Бог не может быть подвержен порче! Следовательно, это действие не может исходить от Бога.

Зейн управился со своим списком и решил навестить Луну.

Девушка не пользовалась камнями-помощниками. Знание того, что она проклята и ее ждет близкая смерть, взяло свою мрачную дань; лицо Луны было бледным, на нем проступили морщинки, волосы превратились в спутанную копну, под глазами залегли тени. Девушка была ненакрашена, да в этом и не было смысла — она явно плакала.

У Зейна перехватило дыхание — он понял, что любит ее. Он обнял Луну и прижал к себе. Ему хотелось успокоить ее, однако он знал, что ему нечего предложить Луне, кроме своей боли.

Зейн поцеловал девушку; она отстранилась.

— Не надо, — сказала она, зная, к чему он клонит.

— Не надо?

— Камни говорят — нет.

Зейна мало беспокоило, что там говорят камни, но он не хотел ни в чем нарушать ее волю.

— Тогда позволь мне держать тебя за руку.

Вместо ответа Луна принялась напевать какую-то мелодию.

Зейн наморщил лоб:

— Я что-то не то сделал?

По лицу Луны промелькнула улыбка, на мгновение осветив ее красоту.

— Это просто народная песня. Извини. Я по рассеянности не заметила, что пою вслух. Я сейчас в плохой форме — камни не могут справиться с горем, они лишь оттягивают его, так что иногда приходится страдать за все разом. В любом случае хочется испытывать естественные чувства, когда речь идет о моем отце или обо мне.

— А что за народная песня?

Луна сделала знак, означавший «сейчас покажу», потом вышла на середину комнаты и запела:

— Я потеряю тебя, потеряю; я должен взять тебя за руку.

…Я должен танцевать с тобой.

…Мы все будем танцевать с тобой.

Они никогда больше не увидятся, потому что она умрет!.. Прилипчивая мелодия, но навевает слишком мрачные мысли. Луна действительно была расстроена, а Зейн не мог облегчить ее горе.

— Я потеряю тебя, потеряю, — снова запела Луна. — Так позволь же мне кружиться в танце…

Луна изящно закружилась, и ее юбка вспорхнула волнами. А Зейну вспомнилась девушка-калека, оказавшаяся пленницей магических туфелек. Луна танцевала прекрасно, но в ее танце не было настоящей радости.

Зейн нерешительно шагнул к Луне. Она снова пропела первый куплет, потом завела припев: «Мы все будем кружиться…» На этот раз Зейн присоединился к ее танцу.

Потом поймал Луну за руку и повел ее к кушетке. Они почти час просидели молча, держась за руки, и за это время расцветающая в Зейне любовь к Луне проникла во все поры его существа. Девушка, которую направил к нему камень любви, была выдуманной, а Луна — настоящей. Как он сможет жить без нее?

— Я пойду с тобой, — неожиданно сказал Зейн.

Луна слабо улыбнулась:

— Немногое посмели бы предложить такое, и я благодарна тебе за это. Но ты не должен попасть в Ад…

— Еще как должен — я нарушаю законы, которым обязан подчиняться, находясь в этой должности!

— Ты нарушаешь их в лучшую сторону. Но даже если ты действительно вскорости умрешь и попадешь в Ад, Сатана не даст нам быть вместе и, конечно, не позволит мне увидеться с отцом. Ад существует для того, чтобы в нем страдали.

— Твой отец не в Аду. Он в Чистилище, заслуживает свое спасение.

— Но есть ли для него возможность попасть на Небеса?