Наследие Темного Меча - Трейси Хикмэн Страница 65

— Мой возлюбленный. Я так долго тебя ждала!

Вы знаете, что произошло потом. Армии Менджу напали на Тимхаллан. Наши войска потерпели полное, сокрушительное поражение. Если бы Менджу удалось осуществить свой план до конца, нас уничтожили бы всех до единого. Но мы обрели защитника в лице человека, которого мы теперь знаем как генерала Боуриса.

Менджу не настаивал на нашем уничтожении. Он получил, что хотел. Он запечатал Источник Жизни, чтобы магия больше не текла в мир Тимхаллана. Многие тимхалланцы, лишившись своей магии, с горечью говорили потом, что такая жизнь ничуть не лучше смерти. Сотни покончили жизнь самоубийством. Это были ужасные времена.

К счастью, Гаральд, в те времена король Шаракана, действовал быстро и решительно и взял ситуацию под контроль. Он привел чародеев, последователей Темных искусств, и они научили наш народ использовать инструменты для того, что прежде делалось с помощью магии.

Но все это случилось позже. Джорам умер. На меня легла двойная ответственность — вернее, тройная. Темный Меч, Гвен, и ее не рожденный еще ребенок. Тот, кто убил Джорама, наверняка все еще был в Храме. И в самом деле, я увидел Палача, который вышел из укрытия и направился к нам.

Это был могущественный Дуук-тсарит. У меня не оставалось ни малейшей надежды сбежать от него. Но внезапно его словно что-то оттолкнуло назад, почти к самому краю обрыва. Я увидел, что он борется, но сражался он с невидимым противником!

И я понял — мертвые помогают нам, дают возможность спастись.

Я поднял Темный Меч и взял Гвен за руку. Она покорно пошла за мной, и мы покинули это печальное место. Позже, когда император послал за телом Джорама, его нашли лежащим в Храме некромантов. Мертвые позаботились о том, кто был Мертвым при жизни.

Как вы можете себе представить, по всему Тимхаллану царил хаос. Но как бы плохо ни приходилось другим, мне это было на руку, потому что никого не интересовал пожилой каталист и молодая женщина, которую принимали за мою дочь. Первой моей мыслью было отправиться в Купель. Не знаю почему — может быть, потому что Купель так долго была моим домом. Однако, придя туда, я понял свою ошибку. Даже при такой неразберихе здесь нашлись бы люди, помнящие о нашей дружбе с Джорамом. Гораздо безопаснее было бы увести Гвен в отдаленную часть страны, где нас никто не смог бы узнать.

Но как раз тогда в Купели я встретил маленького мальчика, лет пяти-шести. Мне сказали, что он сирота, его родители, каталисты, погибли при первой атаке мятежников. Мальчик не разговаривал, и никто не знал то ли ребенок родился немым, то ли онемел от потрясения, когда родителей убили у него на глазах.

В глазах того мальчика я увидел такую же пустоту, такую же скорбь и горечь потери, какая была и в моем сердце. И я взял сироту с собой. И назвал его Ройвином.

Так началось наше путешествие. Я решил перебраться в Зит-Эль. Говорили, что город сильно разрушен во время военных действий. Но там точно никто не мог нас узнать.

Магическая стена, ограждавшая город, исчезла, обитатели зоопарка по большей части разбежались и вернулись в дикую природу. Все высокие здания развалились, но в Зит-Эле было много и подземных сооружений — так что уцелевшие горожане перебрались в пещеры и тоннели.

Мы нашли себе прибежище в одном из таких тоннелей — небольшую пещерку, всего лишь углубление в скале. Там мы и жили с Гвен и Ройвином, питаясь тем, что выдавали завоеватели.

Гвендолин так никогда и не вернулась в мир живых. Она была счастлива с мертвыми, потому что теперь Джорам был с ней. Мы жили все вместе до тех пор, пока бедняжка Гвен не умерла при родах. И я остался с Ройвином и дочерью Джорама. Я назвал девочку Элизой.

Однако я опережаю события.

Все это время я носил с собой Темный Меч. И каждый день проходил в страхе — вдруг кто-нибудь узнает меня и отберет меч. До меня долетали слухи, что его ищет Менджу Волшебник. Я страшился того, что может натворить этот могущественный колдун, если завладеет оружием, и решил спрятать Темный Меч в таком месте, где его никто никогда не найдет.

Я помолился Олмину, прося наставления в этом деле, и в ту же ночь увидел во сне, как иду по зоопарку. На следующее утро я завернул меч в одеяло и отправился в зоопарк. Это было рискованно, даже опрометчиво — ведь не все звери разбежались. Я мог столкнуться с кентавром или с какой-нибудь тварью похуже.

Но, наверное, меня вела рука Олмина, хотя моя вера и пошатнулась в дни, предшествовавшие смерти Джорама. Я понял, что все складывается наилучшим образом, когда узнал наяву ту полянку, по которой гулял во сне, — хотя прежде ни разу там не бывал.

Я пошел по лесу в поисках сам не знал чего. И вот, пройдя по той тропе, по которой мы сюда пришли, я увидел пещеру.

Я увидел и кое-что еще. Черного дракона.

Дракон лежал возле пещеры, вытянувшись во всю длину и положив голову на камень, и сперва мне показалось, что он просто греется на солнышке.

Мосия верно сказал — я не очень-то люблю приключения. Первым моим побуждением было бежать прочь, и я развернулся так быстро, что споткнулся и упал, выронив Темный Меч. Меч отлетел на каменистый берег реки с таким громким лязгом, который был слышен, наверное, за многие мили отсюда.

Я в ужасе замер, ожидая, что дракон набросится на меня.

Но он не пошевелился.

Конечно, вы можете надо мной посмеяться — ведь все вы знаете, что черные драконы, Драконы Ночи, никогда не выходят наружу погреться на солнышке. Эти создания ненавидят солнечный свет — он жжет им глаза, причиняя невыносимую боль.

Наконец я понял: этот Дракон Ночи либо мертв, либо лежит без сознания.

Я осторожно приблизился к гигантскому созданию и увидел, что его чешуя мерно вздымается и опадает в такт дыханию. Значит, он жив.

Тогда я понял, почему Олмин направил меня сюда. Бесчувственным Драконом Ночи легко управлять, используя ключ к заклинанию, расположенный у него на лбу. Я нашел идеального стража для Темного Меча, а драконья пещера могла стать отличным хранилищем.

Времени у меня было не много: как я уже говорил, я опасался погони. Но этот страх придал мне храбрости, иначе я бы ни за что не сделал того, что сделал.

Я никогда раньше не видел дракона с такого близкого расстояния. Громадный ящер, ужасающий и прекрасный одновременно, был таким черным, что казался прорехой в ночь, образовавшейся в свете дня. Я заметил ключ к управляющему заклинанию у него на лбу — овальный бриллиант, гладко отполированный, без граней. Только этот камень и сиял в солнечных лучах, которые как будто не достигали туловища дракона — ни на чешуе, ни на кожистых крыльях не было ни отблеска.

У меня так дрожали руки, что я не сразу нащупал бриллиант. Я протянул к нему руку, промахнулся и дотронулся до чешуи. Она была сухая, твердая и такая горячая, что я вздрогнул, как будто сунул руку в пламя. Но в конце концов мне удалось положить ладонь на камень.