Свет – Тьма - Елена С. Равинг Страница 65

Но разговоры с живыми людьми сейчас пугали меня больше. Вновь нужно было сочинять истории для врачей и полиции, ведь они не оставят меня в покое и будут расспрашивать, пока не докопаются до истины. Что я скажу на этот раз? Что никто не виноват? Что я сама бросилась под машину? Тогда они точно вызовут психиатра.

Хотя…

Теперь я знала, кем являлся лечащий врач нашей семьи. А ему, скорее всего, уже сообщили причину, по которой я попала в больницу. Не будет больше спектаклей про примерную пациентку и заботливого доктора. Не будет пыток с бутафорскими тестами на вменяемость и их выдуманными результатами. Лазаревский и так отлично знал о моей вменяемости. Но кому я могла рассказать о том, что он был тёмным и хотел поместить меня в психушку, потому что я была светлой?

Никому.

А если попытаюсь это сделать, то окружающие окончательно уверуют в моё безумие…

Я усмехнулась, вдруг осознав нелепость своих рассуждений. Я всё ещё мыслила категориями из прошлой жизни, от которых никак не могла избавиться. Зачем Лазаревскому жаждать моего заключения в клинику? Какая разница, где я буду находиться до начала Битвы? Мой наивный страх перед злым доктором исчез, ведь он ничего не мог мне сделать. Возможно, когда-нибудь мы встретимся в другом мире — вот тогда у нас появится шанс выяснить отношения, и тогда он может оказаться для меня действительно опасным. Но не сейчас.

А сейчас мне требовалось время на восстановление, и почему-то я была уверена, что свет предоставит мне его. Скорее всего, Старец пока не появится, ведь у него таких, как я… Ай, я не знала, скольких ещё ему нужно было посетить и покалечить. Да и не желала его видеть, если честно. Моя ненависть к Свету немного улеглась после всего, что Елиазар поведал в заброшенном доме, хотя от его повествования голова до сих пор шла кругом. Я чувствовала себя средневековым человеком, которому пытались объяснить устройство вселенной: что земля была шарообразной, а не плоской, что она вращалась вокруг солнца, а не наоборот, и что звёзды — это не крошечные, светящиеся камни, приклеенные к небесному своду, а бесчисленное множество подобных солнц, паривших в бесконечной пустоте под названием «Космос». Рассказ Елиазара перечеркивал все мои представления о жизни, об устройстве мира и о земных религиях. Однако благодаря ему за рассыпавшейся старой реальностью, наконец, замаячила новая — странная и непонятная, но хоть какая-то. Вот только я по-прежнему не понимала, зачем Высшим Силам понадобились наши жалкие жизни. Разве могли мы решать Судьбы миллионов, если даже со своими не способны были разобраться? Зачем они боролись за нас и пытались поделить? Может, вовсе не из-за нашей ценности, а из-за нашей цены? Вдруг мы являлись разменными монетами, которые Высшие Силы, подверженные схожим порокам, использовали для собственного превосходства?..

Мне казалось, что, получив ответы, я успокоюсь. Но я лишь заглянула через маленькую щёлочку в другой, высший мир, и вопросов стало ещё больше…

—Уже очнулась?— удивлённо спросила девушка, бесшумно появившаяся на пороге палаты.

Я с трудом перевела на неё взгляд и сфокусировала внимание, которое витало в иных мирах.

Это оказалась медсестра — стройная, молодая и, наверное, красивая, поскольку из-за обилия косметики естественные черты её лица почти не просматривались. Золотые волосы лежали аккуратными локонами, создавая вокруг головы подобие гривы и выдавая уйму времени, которую девушка потратила на создание своей причёски. Я слегка кивнула в ответ, больше только глазами. А когда, наконец, смогла поймать её взгляд, то вместо радости и облегчения обнаружила на кукольном лице недовольное и нетерпеливое выражение, заставившее съёжиться под тонкой простынёй. Наверное, я испортила ей спокойную смену…

Мелкими шажками медсестра подошла к кровати и стала возиться с приборами над моей головой, что-то там поправляя или делая вид, что поправляла. Двигалась она как-то неестественно и заученно грациозно, совершая ненужные движения кистями рук и бёдрами, словно за ней могли постоянно наблюдать.

—Долго?..— прохрипела я через маску.

—Что долго?— непонимающе захлопала она голубыми глазищами.

—Долго… Я без сознания?

—А… Да. Второй день уже,— она быстро сняла бутыль с подставки, явно спеша закончить дела и вернуться к чтению модного журнала.— Думали, что ты очнёшься только завтра. Если вообще очнёшься… Что-нибудь болит?

Последние слова прозвучали с явно наигранным беспокойством, заставив меня усмехнуться. И эта усмешка жёстко отдалась болью в злосчастном боку.

—Всё…— выдавила я, перестав веселиться.

—Немудрено! Я скажу доктору, что…

Замолкнув на середине фразы, девушка юркнула под занавеску и принялась громыхать чем-то в другом конце палаты. А через десять или пятнадцать минут снова появилась в моём поле зрения, неся в руках пустые бутылки из-под лекарств.

—Ты у нас ещё бомж.

—А?..

—Не зарегистрирована нормально. Имя, фамилию помнишь? Номер телефона, адрес? Чтобы родственники принесли документы.

Это вместо: «Чтобы родственникам сообщить, что ты жива…»

—Да… Семёнова… Елизавета,— пробубнила я, с удивлением обнаружив, что говорить становится всё легче, и поспешила с просьбой, пока медсестра не ушла:— Только отцу не сообщайте…

—Что?— она на секунду замерла возле двери.

—Отцу не сообщайте… Пока,— тихо прохрипела я.— Скажите, что ко мне нельзя…

—К тебе и так нельзя ни сегодня, ни завтра. Это реанимация, а не комната для свиданий!— чуть раздражённо парировала девушка.— Кстати, тебя ещё полиция домогается. Уже дважды звонили.

—Не хочу расспросов… Скажите, что я очнулась ночью…

—Не надо учить!— вдруг взвизгнула она.— С полицией я связываться не буду! А ты слишком разговорчивая для больной в критическом состоянии! Уже выздоровела что ли?

—Нет,— прошептала я.— Но у меня ещё просьба… Я дам номер, позвоните Ване… Мне нужно его увидеть…

—Слушай, совсем не наглей! Я два раза повторять не собираюсь — сюда посетителям нельзя! Тем более посторонним!— медсестра решительно вздёрнула подбородок.

—Он родственник… Брат…

—Вот когда тебя переведут из реанимации, тогда можешь звать хоть брата, хоть свата! А пока…

—А когда меня переведут?

—Откуда я знаю?!— закатила она глаза.— Может, завтра, а может, через неделю. Врач придёт, у него всё и спросишь.

—Пожалуйста, позвоните…— взмолилась я, понимая, что вот-вот расплачусь.— Мы только поговорим… Я очень прошу…

—Ну…— она явно замешкалась и, наконец, сдалась.— Я не знаю… Я спрошу разрешения…

—Спасибо!— выдохнула я и почувствовала, как расслабилось тело, до этого крепко скованное напряжением.

Девушка быстро развернулась и свободной рукой схватилась за дверную ручку. Но я не собиралась так просто её отпускать и окликнула, когда та уже переступала порог: