Найди меня, если сможешь - Лиса Зареченская Страница 65

И все бы ничего, но именно в этот момент вышел Альман. Моя лилейная улыбочка быстро растаяла под очередным недоумевающим взглядом профессора. Ой! Вот это конфуз! Вообще фраза вырванная из контекста не несет в себе никакой смысловой нагрузки, но Раймонду этого не объяснить! Пока Альман не придумал себе лишнего, я сорвалась с места, направляясь к Гугинусу на очередную пару.

Я, правда, пыталась смотреть на жизнь позитивно, но она решила убедить меня в обратном. Неприятные мелочи копились, копились и в результате превратились в огромный ком, который решил раскатать меня. Началось все с Гугиноса, который приволок какую-то болотную амебу и приказал извлечь из нее мозг, забыв предупредить, что запах внутренностей этого существа вызывает рвотные рефлексы, а попадание крови на кожу – аллергию. Как результат, везунчики вышли из кабинета зеленые, как место обитания амебы, неудачники – покрытые водянистыми бугорками. Профессор был счастлив до безумия, что мы познакомились с фауной так близко, на радостях всем поставил зачет.

Четырехядерная теория микрокапсулярной саттелитной магии им. проф Пауля Фуфельшмельхоффера под руководством незабвенного изобретателя этого предмета прошла в кромешной тьме. Начало было многообещающим, нам обещали рассказать про равновесие мира и о причине, по которой оно когда-то стало необходимым. Изначально была единая магия, а состояла она как раз из четырех стихий, но сильные маги возжелали подчинить себе стихии, тем самым натворив проблем для правящих семей. Тяжелое бремя подчинения магической силы, которая вышла из-под контроля, легла на плечи правителей. Что было после, никто нам не поведал, потому что мы «еще глупые, нельзя изучать историю с конца», как сказал профессор Фуфельтьфухоффер. Пауль извлек кристалл, проецирующий экран на доску, а сам покинул класс. Так мы целых полтора часа смотрели фильм про происхождение мира, дошли только до зарождения первых растений. Сдается мне, к концу учебы дойдем до динозавров или до древних жужелиц, так и не узнав про равновесие.

Измученная просмотром нудного фильма, отправились на пару к госпоже Сатурус. Сегодня у нас была практика по внедрению в лесистую местность. Чтобы стать с природой своими в доску в прямом смысле слова, пришлось разрисовывать себя под цвет коры. Зеленоватый оттенок на лице очень гармонично сочетался с коричневыми волосами, а заспанные глаза чернели, как дупла. Наша группа всем своим видом напоминала восставших зомби. Казалось, если постоять пару минут в коридоре, не двигаясь, среди нас могли завестись идарийские черви. Эльфийка так скрупулезно принимала работы, что группа лишилась перемены…перед занятием с Альманом.

– Прелестно, – только и сказал он, увидев нас во всей красе. – Спешу обрадовать вас, керы. Вы все сможете отмыться на моем занятии.

Неужели он отпустит в душ?! О нет, конечно, проклятый великий дух, нет!

– Сегодня не будет зачетов, оценок, моих недовольных комментариев, – он прошелся вдоль ряда, стараясь быть серьезным, но глаза наполнялись смешинками. Конечно, ведь Егер нарисовал белочку у своего уха, а я закрасила черным синяки под глазами. – Это ваша личная проверка собственной силы воли. Остановитесь, когда посчитаете нужным.

Никто облегченно не выдохнул, потому что кажущаяся простота таковой не была. Это же Альман, он не поставит оценку, но заметит все наши слабости и не простит. Память у этого мужчины феноменальная, на экзамене обязательно припомнит все ужимки, падения не только тела, но и духа.

– Строем за мной, – скомандовал Альман, неожиданно поворачивая в другую сторону от полигона. Мы от неожиданности сбились с шага, но быстро выровнялись. – Это последняя пара, ведь? Ваше задание на сегодня.

Сегодня – значит до потери сил, до изнеможения. Мы с ребятами переглянулись, мысленно спрашивая друг у друга «на сколько останешься?» Глядя на булькающее болото, мне казалось, я тут останусь навечно. Водоем был живым: все в нем булькало, плавало, иногда говорило шепелявым голосом, а потом сверкало чешуйчатым хвостом. Камыш угрожающе шелестел под возрастающее кваканье жаб. И почему Гугинус недолюбливает Альмана, ведь последний тоже без ума от флоры и фауны болот?!

–  На дне спрятаны шкатулки для каждого кера. Ваша задача достать, открыть и выполнить задание, которое указано в записке. Выполненную работу принимаю в круглосуточном режиме в своем кабинете, – Альман обвел своим довольным взглядом наши ошеломленные лица и добавил. – Напоминаю, это не обязательно. Можете немедленно развернуться и отправиться на ужин или по своим делам, наказания не будет.

Куратор улыбнулся, убрал руки за спину и, развернувшись, зашагал прочь, оставляя нас наедине с собственной совестью. Он действительно не собирался наблюдать за нашими тщетными попытками достать со дна шкатулки, но я-то знала, не так важен процесс, как результат. Это задание было сложным именно из-за свободы выбора действия. Легко выполнять приказы под угрозой расправы, но станешь ли ты, оставшись один на поле боя, воевать?!

Парни поежились от вида дурно пахнущей рясы, но практически сразу нырнули с берега, из девчонок в гущу кинулась только Жозефина. Я пока еще не была столь преданной боевой магии и императору, поэтому мялась рядом с кромкой воды. Амо, видимо, обдумывала, стоит ли это ночное купание встречей наедине с Альманом.

– Что, простушка, боишься? Мне казалось, грязь тебе по вкусу, – усмехнулась Амо, начиная стягивать с себя верхнюю куртку. Смотря на нее, еще пару керов набрались смелости. – Тебя хоть плавать научили?

Девушка нырнула, правда, через секунду уже всплыла с комом водорослей на голове и пиявкой на щеке. Кажется, она шептала «это ради Альмана», когда вновь ушла под воду. Вроде неглупая, а старается из-за невозможной любви. Я лишь вздохнула, понимая, что выполнение этого задания позволит сохранить свое место. Плевать мне на императора, на боевую магию, на недовольство Альмана, я делаю это ради собственной жизни. В отличие от других, исключение станет для меня приговором.

Через час мои пальцы разбухли, они принадлежали не восемнадцатилетней девушке, а старушке. Кожа похожа на разбухший хлебушек, который может только плавать в водичке, грозясь развалиться на кусочки. Меня уже рыбы глодать начали. К ощущению чьего-то посасывающего рта у своих ног я уже привыкла, а пиявка на шее стала родной, но с русалками, пытающимися снять штаны, смирится было сложно. С каждой попыткой нырнуть сил оставалось все меньше. Легкие хотели дышать нормально, голова нещадно кружилась, стоило уйти под воду с головой. Я только сильнее путалась в водорослях, руки не могли уже рвать растения от потери чувствительности, и, каждый раз, разрывая водную гладь, я кашляла, выплевывая воду изо рта.

На карачках выползла из болота на берег, кажется, отключаясь на несколько минут. Уже смеркалось, вода сливалась по цвету с землей, только желтый диск луны в отражении стал маяком для керов, не оставивших попытки достать проклятый ларец. Нас осталось, кажется, трое, если мне не изменяет зрение. Про судьбу остальных понятия не имела, возможно, они все легко справились и уже отчитывались в кабинете Альмана, а если нет – ели вкусный ужин в столовой. На факультет ведь самые крутые маги, наверное, все просто справились за полчала и поспешили начать отдыхать, а ты, Софи, барахтаешься, пытаясь достигнуть дна.