Такая работа - Сергей Демьянов Страница 64

Я сам обалдел, когда впервые это увидел.

Люди в этом плане куда совершеннее. Наша природа, помимо тела, души и эмоций, включает в себя четвертый компонент — то, что называется ньява, закон. Именно он удерживает наши эмоции в границах тела и рассудка. Пара расколоченных тарелок, вагон несуразных воплей и, может быть, набитая морда — вот и все наши чудовищные последствия. Не очень здорово, конечно, но гораздо лучше, чем новая просека в лесу, шесть искореженных машин и обочина дороги, выглядящая так, словно тут свинью резали.

И они никогда не помнят потом, что сделали.

Люс так и не смогла мне сказать, кого она тогда убила. «Это была не я, — отмахнулась она. — Это наи-сенг».

Наи-сенг.

Эмоции вообще. Не обязательно — гнев.

Просто его легче всего вызвать.

— Классные ботинки, — заметил я. — Не возражаешь, если я сниму их с твоего трупа? У тебя ноги не воняют?

Джек зарычал, оттолкнулся пятками от земли и спустя мгновение приземлился передо мной. Резко, наискосок, резанул — когти прошли в сантиметре от моего лица. Не иначе решил провести мастер-класс по экстренным пластическим операциям. Только меня моя морда пока вполне устраивала. Я припустил от него со всех ног, петляя, как заяц. Жалко, что за пределы круга мне хода не было. И почему мне сегодня весь день приходится от кого-нибудь бегать?

Джек скользнул вдоль толпы и оказался прямо передо мной. Быстрый. Очень быстрый.

Влево или вправо? Времени на размышления у меня было немного. Он качнулся ко мне всем телом, вытянув вперед худые длинные руки.

Я нырнул вправо, уходя от удара. И подвернул ногу. Елки зеленые, вот же не вовремя!

— Отличный выпад, щенок, — выдавил я, не забывая улыбаться. — Но ты забыл одну вещь. Я не девчонка. Со мной не так легко справиться. Валил бы ты, пока я тебе рыло не начистил, мясник хренов. Руки бы кривые таким поотрывать.

Это всегда срабатывает.

Даже с людьми.

Главное — не приводить никаких аргументов. Любой аргумент плох тем, что его можно опровергнуть. А вот с обычным хамством такой номер не пройдет. «Дрянь все твои достижения, и ты тоже дрянь» — с этим невозможно спорить. Ярлык можно навесить на любого. Ума для этого не требуется.

Британского медиума, рехнувшегося на почве общения с Джеком, в прессе называли Потрошителем и Кожаным Фартуком. Прозвища, придуманные теми, кто ничего не понимал в высоком искусстве расчленения добычи! Разумеется, Джек-Прыгун не относил их на свой счет. Он был солнце живой хирургии, дух кровавых жертвоприношений. Давным-давно ему приходилось опекать жрецов одного небольшого племени, но эти времена прошли.

А безработное божество — легкая мишень для насмешек.

Из горла Джека вырвался нечленораздельный вопль. Глаза у него сделались красными — верный признак накатившего гнева, с которым он уже не мог справиться. Это не только я заметил.

Круг заволновался.

Какой-то крылатый парень взмыл повыше и метнулся к лесу под защиту деревьев. Не думаю, что это могло ему чем-то помочь. От вышедшего из себя духа вообще трудно придумать надежную защиту.

Может быть, бункер. Не уверен, что это сгодится, но попробовать стоит.

Джек рванул, как живая бомба.

Его плоть вспучилась. Кожа лопнула, не сумев выдержать внутреннего давления. Когти наполовину втянулись в подушечки мощных лап. Обрывки его костюма разлетелись и осели на траве.

Джека переполняла злоба. Она выворачивала его наизнанку, вытягивая жилы. Я был почти уверен, что это чертовски больно. Наверняка я бы на его месте упал на землю и вопил, пока все не закончится, но мой противник оказался крепким орешком. Его новая шкура сочилась зеленоватой слизью, из пасти капала кровь вперемешку со слюной, а он все накручивал и накручивал круги по поляне. Рычал. Ненавидел все и вся. Вот только в этом состоянии у него не очень получалось соображать. Он не помнил, зачем он здесь и с кем дерется. Все, что ему оставалось, — это выпустить гнев и убить столько живых существ, сколько понадобится, чтобы накормить его.

А тут полно народу было.

Я попытался встать, навернулся снова и выругался. Нога пульсировала болью. Глупо сдохнуть в последний момент только потому, что не умеешь давить болевые рефлексы, но у меня всегда так. Я на самом деле плохо переношу боль, просто иногда без этого не обойтись.

Небо загрохотало так, словно собиралось прямо сейчас развалиться и упасть мне на голову. Может, и хорошо, что я все еще валялся. У меня в глазах темно стало и кровь из носа хлынула. Я запрокинул голову, молясь, чтобы Джек подольше не обращал на меня внимание.

Ненавижу, когда это происходит.

— Идиот!

Анна-Люсия рывком подняла меня на ноги, прижалась лицом к плечу и тут же, без паузы, двинула мне по морде. Некоторые уверены, что пощечина — это не так уж больно, но они просто с Люс не знакомы. На одно мгновение я даже забыл, как дышать.

А когда вспомнил, она уже стояла между мной и Джеком. Но хотя бы кровь больше не текла, и то хлеб. У нее свои методы лечения, как правило скорее эффективные, чем гуманные.

— Что ты тут делаешь? — спросил я.

— Задницу твою спасаю, — бросила она.

— Иди к черту! — Я попытался отстранить ее, как это делал Эшу, но фиг что у меня получилось. — Я сам ее спасу.

С тем же успехом я мог бы говорить с кирпичной стеной.

Круг заметно поредел. Где-то в задних рядах началась драка, и кто-то визжал, стараясь выбраться из толпы. Так у нас в метро было, когда на «Парке Культуры» рвануло. Шум, крики, народ ломится наружу, у некоторых шмотки порваны, у других кровь идет. Местные поспокойнее к опасности относятся, но умирать никому не хочется. А я им тут натуральный теракт устроил.

— Ты вывел Джека из себя! — прокричал Эшу. Он спокойно стоял в десяти шагах от меня и улыбался.

Ну да, виноват. А что мне оставалось делать? Послушно упасть ему в ноги и позволить меня убить? Не дождетесь!

— Он был джентльмен, — продолжил он, не понижая тона и не двигаясь с места. То ли чертовски храбрый, то ли у него была в запасе серьезная невидимая дубина для взбесившегося монстра. Я бы поставил на второе. — Никто не умел так держать себя в руках.

Серьезно? Ну значит, спасибо моему опыту общения с другими людьми. Хоть где-то пригодился. А то я уже, признаться, думал, что от него никакого толку.

— Уходи, — сквозь зубы процедила Анна-Люсия. — Аккуратно, не привлекая к себе внимания.

— Вот уж дудки! — возмутился я. — Это моя драка, а я не люблю делиться.

Я уже говорил, что я не герой? За последние пятнадцать минут ничего не изменилось. Только народ отсюда не просто так сваливать начал. Джек сейчас был — воплощение ярости. Тайфун. Он бы смел ее, как пушинку, и дальше помчался. Не скажу, чтобы я потом себе этого не простил…