Край чёрных магнолий - Ольга Вешнева Страница 62

– Но впредь не забывай испрашивать моих советов, – вынув из пустой чашки мокрый пакетик, Тихон отправил его в рот.

Я чуть не прикусила язык, а он преспокойно смотрел на меня, положив руки на колени и посасывая чайный пакетик.

– Ничего себе аристократическое воспитание! – хмыкнула я.

– Во времена моей юности чай не расфасовывали в бумажные квадратики, – Тихон вынул изо рта сухой пакетик и положил его на салфетку, – и потому добрая кухарка Ульяна Никитична не могла научить меня правильному обращению с ними. Я лично изобрел важное дополнение к культуре современного чаепития. На примере полевых мышей.

– Мышей?!

– Да, обыкновенных полевок. Рыженьких таких. Они настолько малы, что их неудобно кусать за шею. Я обсасывал их целиком, придерживая за хвостики.

– Какая гадость, – поморщилась я.

– Так и укрепилась привычка, – хвастливо улыбнулся вампир. – Между прочим, очень удобно – высасывать чай из пакетика. Стол не пачкается. Попробуй, и сама убедишься.

– Ни за что!

– В кого ты уродилась строптивой? Думаю, в свирепого папашу. Почему ты упрямишься проверить мою полезную для человечества чайную теорию?

– Потому что я мышей не лизала. Так… Т-ссс… Дай сосредоточиться. Мне нужно придумать план на завтра. Пора поговорить с директором Дома Отдыха. Не нравится мне его дружба со Смолиным и Ломакиным. Еще заскочу к родителям Альбины. Вдруг узнаю от них что-то полезное для расследования. И еще сегодня ночью мне нужен настоящий вампир. Пойду в лес… Одна!

– Я всецело в твоем распоряжении, Светик, – пренебрегая правилами хорошего тона, Тихон оперся локтями о столешницу. – Тебе незачем бродить по лесу в ночи.

– Ты – ненастоящий вампир, – фыркнула я, едва не подавившись последним кусочком подгоревшей котлеты.

– Что же я, игрушечный, по-твоему?

– Почти. Ты не кусаешься. Мне для законной премии кусачие клиенты позарез нужны. Но, вот невезуха! Не ловятся они, хоть тресни. Между прочим, из-за тебя. И ты тоже... не ловишься.

– Не понимаю, душечка. К чему меня ловить, ежели я и так супротив тебя сижу, и в лес не несут меня ноги?

– Я просто удивляюсь, Тиша! – я повернула ладони к потолку, держа полусогнутые руки перед лицом. – Как тебе удается безупречно себя контролировать? Кто тебя научил сдерживаться? Но я все вижу. Ну, давай, признайся в темном желании.

– Мои желания светлы, душа моя, – Тихон погрузил подбородок в сцепление опиравшихся на локти мускулистых рук и вытянул грустноватую улыбку. – Сожалею, но снова признаться в них после нагрянувшей передряги не хватило решимости. Не стало духа произнести языком так легко ложившиеся на бумагу слова о моей искренней, безоблачной любви к тебе. О любви, чуждой низменных страстей. Видит небо, я не посмел бы и коснуться тебя, ежели приметил бы за собой порочные движения мысли. Чем дольше на тебя смотрю, тем подлиннее убеждаюсь в том, что полюбил взаправду.

– Смени пластинку! Врать кончай! Открой мне свой главный секрет. Как человеку, который поручился за тебя перед Отделом..., нет, перед страной..., да что уж мелочиться, перед всем миром. Как тебе удается скрывать жажду человеческой крови?

Привстав со стула, я уставилась в его тусклые глаза.

– Я не испытываю жажды людской крови, – отважно произнес Тихон.

Он поднял голову, призывая меня успокоиться прямым открытым взглядом.

– После “бадеечки”. Естест-т-но, – прошипела я.

– Мне никогда не хочется людской крови. Как бы голоден я ни был. Не воспринимаю ее как пищу.

– Не свисти! – я неуклюже брякнулась на стул.

– Я не умею свистеть, Солнышко. Вот кучер наш Ерофей... Тот, бывало, ка-ак свистнет на пристяжного коня, так маменька от испуга с коляски кувырком и слетит, – Тихон мелодично засмеялся.

– Не увиливай от ответа. Все вампиры жаждут человеческой крови. Это ваш любимый деликатес. Ты не можешь быть исключением, Тиша. Сколько бы лет ты ни сдерживался, вредная природа возьмет свое. Да, елки-палки! Зачем я тебе объясняю! Ты спишь и видишь, как бы вцепиться в человека и выпить его кровь. Вот почему ты ушел от Лизы! Испугался, что сорвешься и покусаешь ее?

– Лизу я кусать не собирался, всех остальных людей – тоже, – серебристые глаза вампира наполнились бликами обиды. Он встал, словно вызывая меня на дуэль. – Ты перешла грань приличия.

– Ха-ха. Что, зубки зачесались, Тишуля? – я поднялась рывком, отодвинула ногой стул к стене и оперлась о столешницу руками.

– Теперь ты послушай меня, Светик, – Тихон криво ухмыльнулся в половину рта, но клыки остались втянутыми – он был сыт и недостаточно зол. – Твое недоверие вынуждает меня задать встречный вопрос. Отвечай на него честно. Любое плутовство я почую.

– Спрашивай, – я дернула плечами и отправила ему колючую улыбочку.

– Ты хочешь полакомиться котлетами из Семена Верховцева?

– Нет, – от шока у меня свело язык.

– Ладно. Допускаю, что он пришелся тебе по нраву. Оставим волосатого кутилу в покое. Может, у них еще с Лизой сложится, – Тихон аккуратно подвинул свой стул к плите и лукаво стрельнул глазами. – Та-ак… К известному клеветнику Мизинцеву ты точнехонько не питаешь лирических чувств. Почему бы тебе не приготовить из него шашлык, или шаурму? Для шаурмы и худшее мясо годится.

Я впала в прострацию.

– Хорошо. Пропустим всех людей, твоих сородичей. Подадим к столу волшебных существ? Они в разы вкуснее. Не желаешь ли, дорогуша, отведать антрекот из лешего, запеченный в дубовых листьях? Или тушеное филе русалки под савойской капустой, приправленное кайенским перцем и куркумой?

– У-у, – поморщилась я.

– Случаем, тебе не снятся поджаристые гномы табака на вертеле? – довольный Тихон похлопал по стеклянной крышке духовки, и не отрываясь от пола, подпрыгнул, – А как насчет вяленых эльфийских ушей? – он всплеснул руками, – Или у тебя текут слюнки при воображении орочьих мозгов, припущенных в сметане и заправленных кольцами репчатого лука с базиликом?

Я быстро помотала головой.

– Что ж, Светик, наконец я раскусил тебя. Вот самое желанное тобою блюдо – вампир обыкновенный в собственном соку! – с бойкостью стриптизера он скинул майку, эротично погладил живот, бедра и бока.

Я невольно хохотнула, но сразу же сдавила губы, пресекая продолжение смеха.

– Представь, какая выйдет из меня вареная грудинка. А копченые ребрышки! А всевозможные котлеты, отбивные и пельмени. Ежели меня выдержать месячишко в рассоле, а потом перчиком приправить и еще проморозить с недельку, да после нарезания и поднесения к столу обвалять в укропе и помазать хренком, – цены моему мясцу не будет. Ну, как? Изловил я тебя? Признайся, дорогуша, ты давно мечтаешь меня скушать?

– Совсем не мечтаю, Тиша.