Исцелённое сердце - Властелина Богатова Страница 61

— В поруб его, — врезался клином в голову княжича тяжёлый голос.

Страх разлился льдом по венам — он должен встретиться с Зариславой.

Пребран не успел оглянуться, как его распоясали стражники, сняв тот затупленный нож, который ему оставила Вагнара в походе. Забрали и кресало, спасибо, что не раздели догола.

— Кожух оставьте, околеет ещё, — скомандовал, по-видимому, главный среди них.

Кто-то толкнул пленного в плечо, заставляя идти, и когда Пребран повернул голову, в его глазах мгновенно мелькнуло узнавание. Крепкого русоволосого воина он точно виделоднажды в Волдаре. А вот тот, похоже, не узнал молодого княжича.

— Вратко! Да, ты Вратко! Ты стоял на воротах в Волдаре. Я помню тебя.

Вратко обернулся на зов, и всё внимание воинов перешло к нему. Спустя мгновение, воин нахмурился, вперив взгляд в доловского княжича. А потом в его лице мелькнуло озарение.

— Как ты тут оказался? Почему один?

Пребран рассеянно моргнул.

— Я…

Мужи и старики всё больше скапливались вокруг них и слушали. Пребран ощущал, как в его спину врезаются десятки настороженных обозлённых взглядов.

— Я был у степняков в плену и сбежал, когда воины острога напали на лагерь, — проговорил княжич как на духу, и внутри него всё задрожало то ли от ненависти к опостылевшим степнякам, то ли от усталости. Длань бога давно отпрянула от него, он проклят. Пребран стиснул челюсти, вглядываясь в суровые, не верящие ни единому слову лица старцев, в матёрого Вратко. Сейчас Пребран по сравнению с ним чувствовал себя новорожденным телёнком, беззащитным и жалким.

Волдаровского воина неожиданно отстранил седовласый старик.

— Нам неведомо, кто он такой, посадите его в поруб до возвращения князя. Пусть Марибор решит, что с ним делать, — проговорил старик звучно, на весь детинец, и тяжело оглядел мужиков, мгновенно осадив их любопытство.

Пребран, как жеребец, замотал головой, противясь и вырываясь из рук ватажников, прикусив себе язык — если хоть слово скажет о Зариславе, ему точно несдобровать. Поруб в лучшем случае ему обеспечен.

— Гоенег, — вступился Вратко, — он же сын доловского князя Вячеслава, негоже его в поруб-то, как татя какого.

Старец снова обратил на княжича цепкий взгляд. Воцарилось молчание, Пребрану больше никто не пытался заломить руки.

— Хорошо, — наконец выдавил Гоенег. — В дружинную избу его заприте.

Больше не церемонясь, Пребрана подхватили с обеих сторон и повели прочь со двора. Пленный не сопротивлялся, да и какой был смысл — ему не одолеть сейчас никого. Княжич обернулся в сторону терема. Если Зарислава видела его, она должна прийти к нему, должна. Он буквально ощущал её нутром, её запах пьянил и дурманил голову, сводил с ума, и Пребранв полубреду шёл через двор. Парни вывели его к постройкам, поднялись по добротному порогу к крепкой длинной избе, что, видно, и была "дружинной" – главным кровом для всяческих сборов. Дверь распахнулась, пленного грубо затолкали внутрь.

— Посиди пока тут, — услышал он сухое напутствие.

Княжич в кромешной темноте не увидел порога, споткнулся, едва не упав на дощатый пол. Замкнулись щеколды по другую строну двери.

Попривыкнув к темноте, различил просторную горницу, посередине которой простирался длинный массивный стол. Пребран прошёл вглубь, шаги эхом отдавались в пустом помещении. Под потолком виднелись несколько прорубленных оконцевразмером с его голову, из них сочился занимающийся рассвет. Всякие мысли о побеге пленный отмёл. Отсюда не выйти, да и наверняка догляд остался у порога.

В голове звенело, точила виски боль, благо, в избе было куда теплее, чем снаружи. Если бы он не узнал Вратко, и его посадили бы в поруб, всё оказалось бы куда хуже.

Пребран без сил опустился на скамью, положив локти на стол, уставился в стену. Он и забыл, когда сидел вот так за столом, по-людски, когда грелся в избе. Прошлая жизнь теперь казалась сном, и Пребран вдруг испугался собственного осознания —так, как прежде, может уже не быть.

Мысли беспорядочно мельтешили, что мошка, не давали покоя. Пошевелившись, княжич опустил гудящую голову на сцепленные в замок руки и закрыл глаза, дыша ровно и тихо, вслушиваясь в каждый шорох, что попадал в горницу из окон. Совсем упокоиться не давала невыносимая боль, что давила в затылок так, как если бы голова оказалась зажата между жерновами.

Княжич вздрогнул и открыл глаза, когда внезапно услышал топот, резко поднялся, что в виски бешено застучала кровь. Кажется, он задремал, и не было понятно, сколько прошло времени, но в горнице было по-прежнему сумрачно. Щёлкнули задвижки, дверь отворилась, пуская в горницы свет от факела, на порог взошёл рослый юноша. В руках его была деревянная резная плошка. Взгляды их пересеклись.

— На, вот, согрейся, передать просили, — сказал он.

Пребран сделал пару шагов, недоверчиво глянул на питьё, а потом на парня.

— Пей, не отрава, — убедил тот.

Княжич обеими руками принял тёплое терпко пахнущее подношение, поднёс к губам, отпил. Вкус сбитня он узнал сразу – пряный, немного жжёт язык и нёбо, но он не обратил на это внимания, не помня себя от радости, стал пить жадно, пока не почувствовал, как мягкое обволакивающее тепло разливается по жилам, окутывая, согревая. Давно он не пил такого вкусного сбитня, и вкус уж забыл. Осушив плошку, он, утирая рукой уста, не спешил вернуть посудину.

— Как тебя звать?

Парень сощурился, задумавшись, говорить или нет.

— Всеволод.

Не отводя взгляда,Пребран думал, как поступить. Всеволод молод, заговорить его проще. Княжич глянул в сторону выхода. На пороге из-за приоткрытой двери в свете факелов маячили тени стражников, не нужно, чтобы кто-то его услышал.

— Мне это питьё не поможет, и жить мне осталось недолго, — начал вкрадчиво пленник, значительно сбавив тон. — Я болен, мне нужна помощь. Знаю, что в остроге живёт травница Зарислава. Помоги мне, я нуждаюсь в её снадобьях. Скажи, что княгиня Радмила ей этого не забудет и отблагодарит.

Парень смотрел напряжённо и долго, но, кажется, поверил, да и как не поверить. Как ни отрицал Пребран, а выглядел он и в самом деле худо, к тому же дорога и скверная еда потрепали изрядно.

Всеволод не успел ответить, внутрь заглянул один из стражников, проверяя, всё ли в порядке. Княжич вернул плошку и отступил. Всеволод, бросив на него последний вселяющий надежду взгляд, направился к выходу. Едва створка прикрылась, щёлкнули замки.

Пленный медленно прошёл к запертой двери и, развернувшись, прислонился к ней спиной, медленно сполз на пол, уронив голову на грудь. Сбитень облегчил муки, в голове приятно зашумело, а мысли начали таять, словно масло на огне. Но сердцу не помогло, оно болело, и к горлу безвольно подкатил ком, задушив слезами. Пребран запустил пальцы в успевшие отрасти за время пути вихры, зажмурился, до скрежета стискивая зубы.