Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф Страница 61

– Что это может быть? – пока условия были непонятными. – Моя одежда? Мои воспоминания?

– Я бы предложила волосы, но… – Изель сочувственно посмотрела на девушку, – как вы объясните родным, куда они делись?

Мариэль потёрла лоб:

– Волосы – ерунда. Мы что-нибудь придумаем. И что я должна буду с ними сделать?

Ведунья задумалась ненадолго, но мысли её перебил стук в дверь и вкрадчивый голос Антуана: «Эй, вы про нас не забыли?» – а за ним взрыв смеха.

– Вот что, – ведунья положила ладонь на руку Мариэль, – я тоже буду думать. Давай отложим разговор, как всё придумаю, пришлю тебе птицу… Но есть ещё одна вещь, которая меня беспокоит, – она пристально рассматривала лицо юной многоликой, – видела я твою тревогу. Матушкин свет, который имеет необыкновенную силу, отравить легко: не терпящий зла и тьмы, он убивает своего носителя. А можно и захлебнуться светом, если не уметь его правильно расходовать. Я вижу в тебе и то, и другое, поэтому хочу помочь. Поведай, что гложет твоё сердце, дитя, что его разрывает? Я слышу такой крик отчаяния, что моя душа содрогается.

Мари поняла, о каком отчаянии идёт речь, но ответить не смогла, в горле возник предательский ком. В дверь снова постучали, на этот раз Изель гневно отозвалась:

– Ждите терпеливо! – и снова тревожно взглянула на девушку, лицо которой красноречиво говорило: ведунья права. – Говори, дитя. Пока я здесь, я смогу тебе помочь.

Зачем об этом нужно было вспоминать, когда на время оно забылось? Мариэль отодвинула стул, желая сбежать:

– Два года назад этот вопрос ни к чему хорошему не привёл, – с трудом призналась она.

Изель задумалась ненадолго, поискала глазами в комнате нужный предмет, нашла пустой кубок, поставила его перед Мариэль:

– Давай попробуем очиститься, пока излишки ресурса не поглотили тебя. И не причинили вред другим. Расслабься…

Изель подошла сзади, положила руки на плечи девушке, заговорила мерным, убаюкивающим голосом:

– Сконцентрируйся на том, что не даёт тебе дышать. Представь это в виде воды, света – чего угодно. Ты должна поделиться этим, заполни своей болью этот сосуд…

Удивительно, но лежавший на душе осадок охотно послушался, заворочался, как клубится молочный туман над рекой поутру.

– Ты можешь поднести сосуд к глазам, рту… некоторых выворачивает в прямом смысле… Или через руки. Почувствуй, как оно выходит от сердца через ладони…

Мари накрыла чашу кубка руками, закрыла глаза. Так вот оно что… Дома, после застольной ссоры и бейлара в сторону Антуана, внутри её тоже бушевала магия, только огненная. Оттого и стошнило…

И сейчас нестерпимо захотелось крикнуть, выкричать тот огонь, что хлынул по венам… Внезапно наступило опустошение и облегчение – мерцающий свет, похожий на то облачко, что наложило печать молчания на Жанни, заискрился на ладонях и полился в подставленный сосуд. А вслед за облегчением нестерпимо захотелось пить, даже язык обметало сухостью.

– Можешь открыть глаза и, на, выпей, – Изель сунула в руку флягу. – До конца.

Перед Мари стоял кубок, наполненный переливающимся светом. Изель с восхищением всмотрелась в содержимое, поднесла к глазам:

– Легче стало? – Мари кивнула, глотая предложенный отвар, напоминающий чай. Ведунья не могла отвести глаз от игры света в полупрозрачном кубке. – Ты не думай, что у всех так получится. Твоя ментальная магия позволяет делать чувства почти осязаемыми. Кстати, можешь вызвать огонь и ты увидишь, что он стал послушнее… Всё выпила? Хорошо, дай-ка мне. Не бойся, не буду использоваться это в своих ритуалах. Сохраню на память, вдруг пригодится тебе когда-нибудь…

Изель потрясла флягу, роняя капли отвара на пол, дунула в горлышко и потрясла снова. После в осушённую флягу осторожно перелила содержимое кубка и убрала в свой саквояж.

– Имей в виду, я лишь почистила твою душу, хотя мусором это не назовёшь. Но люди даже любовью травятся, иногда до смерти. Те, кто поумнее, выплёскивают через красоту, которую создают. Так появляется музыка, поэзия, чудесные здания. Любовь создаёт и строит. Магам она помогает увеличивать свою силу… – ведунья колебалась, говорить или нет, но, в конце концов, с улыбкой сказала: – а некоторым – делиться. Если сильный маг познаёт другого, я говорю о ночи любви, возможно заполнение пустого сосуда партнёра. Например, если магический резерв опустошён. Как он заполняется у тебя? Насколько часто? И как ты снимаешь отравление?

Мари пожала плечами. Сейчас на удивление ясно мыслилось, и даже о чувствах к Арману можно было рассуждать хладнокровно:

– Пока я его не вижу, мне легче. Но стоит ему оказаться рядом, вы правы, я чувствую, как сердце моё наполняется. Становится так больно, словно всему остальному, что есть в сердце, не находится места. Мне хочется кричать. А если он рядом в этот момент, я еле сдерживаюсь, чтобы не… – она покраснела.

Изель поняла, кивнула:

– Понимаю. Твоя молодость и страсть – марсала, которая ещё бродит. Тебе виднее, как ты будешь сбрасывать излишки матушкиного света. Будет сильно плохо – выпусти огонь, где-нибудь в безопасном месте, конечно. Можно лечить других…

Мари вскинулась:

– Я могу быть лекарем?

– Если будешь любить вечно и безраздельно, как Владычица, то, пожалуй, – улыбнулась. Прислушалась к происходящему за дверью. – Есть ли у тебя ещё срочные вопросы? Не дадут нам спокойно поговорить.

– Да, конечно. Мне нужен учитель. Чтобы научил драться на мечах.

Изель широко распахнула глаза: она-то решила, что на сегодня лимит удивления был исчерпан:

– Ах да… В теле мужчины, не умея постоять за себя… – задумалась, потёрла пальцами губы, обернулась и посмотрела зачем-то на дверь за своей спиной. – Есть у меня нужный человек, тем более что ждал тебя. Не бойся, молчать будет, а захочет рассказать – сама всё узнаешь. В каком обличье будешь с ним знакомиться?

– Только в мужском. Больше никому ничего не скажу. Кстати, – великолепное чувство свободы и спокойствия напомнило о трезвом и логичном вопросе, – если сейчас кто-то из моих друзей спросит вас о том, например, что со мной происходит, что вы ответите?

Изель сложила пальцы домиком, усмехнулась:

– Я рада, что смогу просветить тебя и в этом вопросе. Если тот, чьё имя ты не хочешь называть, спросит меня, любишь ли ты его, я не смогу соврать, – она видела, как вспыхнуло лицо собеседницы: – Ибо это будет то, за чем он придёт ко мне – за ответами на свои три важных вопроса. И это будет всего лишь небольшое знание, сам пусть решает, что с ним делать. Но если попросит меня провести ритуал на разрыв, ему придётся дорого заплатить.

– И… и вы это сделаете? – холодея, спросила Мари.

– Дитя, ты должна понять: мы, слуги Владычицы и Хранители источников её света (я о нашем Ирминсуле говорю), не выступаем посредниками между людьми и не вмешиваемся в их дела без Матушкиных указаний. Я могу знать тайну мужа и тайну жены. Но если один из них заблуждается, – это не моё дело, помогать им не стану, они сами должны разрешить свою проблему. Главное правило невмешательства, слышала о таком? Нельзя сознательно вмешиваться в историю по своему желанию, даже если она приведёт к всеобщему благоденствию. Есть специализирующиеся на этом маги – это инквизиторы. Но у них особая привилегия, их работа – помогать другим, когда их об этом не просят и то, без одобрения Владычицы, они бессильны. А мы, оракулы Белой Владычицы, говорим туманно, чтобы заставить людей самостоятельно сделать выводы.