Ходок - Александра Лисина Страница 60

— Развяжи, — тихо повторила Белка, когда Лакр нерешительно взглянул на путы.

Рыжий вздохнул, но послушался. Поняв, что друг работает слишком медленно, к Куршу решительно шагнул Ивер. Затем переглянулись Терг с Торосом и принялись за узлы на тех веревках, что еще оставались. Стрегон пару минут следил за тем, как слаженно и единодушно они ринулись на помощь, а потом со странным раздражением подумал: дерзкий мальчишка как-то слишком уж быстро стал для них чем-то большим, чем просто проводником. Особенно сейчас, когда так отчаянно рисковал собой ради в общем-то бессловесной твари.

Едва с мясом и веревками было покончено, Курш подполз к Белке и свернулся вокруг устало прислонившейся к сосне хозяйки черным змеем. Положил морду на колени и, преданно заглянув в глаза, тихонько заскулил.

— Все хорошо, — шепнула Белка, слабо улыбнувшись. — Я почти в порядке. Скажи спасибо парням, что помогли. Слышишь, рыжий? Спасибо вам.

— В следующий раз я тебя сам убью, чтоб не мучился! — огрызнулся Лакр, с облегчением поняв, что ничего страшного не случилось: мальчишка жив, не ранен, почти пришел в себя, значит, кризис миновал. — Только попробуй мне завтра сдохни. Я тебя с того света достану и тут же снова убью, чтоб знал, как пугать нервных и неподготовленных к шуткам людей!

— Да брось. Все нормально. Слегка тряхнуло, а теперь уже отпустило.

— Неужели? — Ланниец с подозрением всмотрелся в усталое лицо Белика. — Такое впечатление, что тебя вывернули, завернули и снова вывернули.

— Не каркай, дурак… и так еле держусь: от этой крови до того мутит…

— Так тебе и надо, — пробурчал он. — Что ты вообще натворил?

— Боль его забрал, — неслышно шепнула Белка. — На время, чтобы он смог поесть. Это эльфы научили… давно еще… гады ушастые. Курш для меня как ребенок, а детей даже ты, изверг, не оставил бы без помощи.

— Дурак! Не мог немного взять? — неподдельно возмутился Терг, сворачивая веревки.

— Нет. Или все, или ничего: слияние не признает полумер.

— А если б не вышло?

Белка молча уткнулась носом в конскую гриву и промолчала.

— Тьфу на вас обоих, — в сердцах сплюнул Лакр. — Долго тебе так корчиться?

— Пару минут осталось, — прошелестела она, не поднимая головы.

— Жаль. Может, если б весь день промучился, перестал бы насмехаться и дерзить!

— Ох, как же я мог забыть? От тебя разве слова доброго дождешься? Только и пользы, что волосы на парик выдернуть да остроты по балаганам раздавать…

— Зараза! Белик, да знаешь, кто ты после этого! — Лакр возмущенно обернулся, но она уже не слышала — крепко спала, уронив вихрастую голову на Курша, и тихонько дышала в могучую шею.

Лакр неловко помялся, все еще кипя от негодования и запоздалого испуга, но потом подумал, посопел. Глянул на розовеющую в небе полосу, возвещающую о приближении нового дня. Вспомнил, что тоже больше суток на ногах, и чуть ли не на цыпочках отошел в сторонку.

— Торк с тобой, — пробормотал в тишине, устраиваясь возле костра. — Бить тебя сейчас жалко — и так еле дышишь, герой сопливый. Пинать бесполезно — все равно ничего не почувствуешь. Ругать — глупо. Но вот завтра, когда проснешься, я тебя первый же и удавлю… А если кто решит приобщиться к такой чести, пускай становится в очередь!

В темноте раздалось сразу четыре смешка, подвергнувших сомнению саму возможность осуществления его искреннего желания (разумеется, по причине того, что остальные тоже были бы не прочь поучаствовать). Затем кровожадно сверкнули четыре пары горящих глаз, выразительно зашелестел задвигаемый в ножны клинок, и Лакр вдруг со всей ясностью понял, что завтра ему придется отстаивать свое право как минимум с кулаками.