Чаролом - Блейк Чарлтон Страница 6

– Ты говоришь о человеческом осознании своей смертности?

– Я говорю о семейных отношениях.

Никодимус фыркнул, и его двойник лукаво улыбнулся.

– Неужели издёвки над смертными делают твою собственную участь терпимее?

– Слегка, – улыбка двойника поблёкла. – Особенно после долгой тренировки в подобного рода глупостях.

Келоидный рубец на спине начал зудеть. Никодимус попытался дотянуться и почесать. Рубец появился в тот день, когда Тайфон, использовав изумруд Арахеста, украл его способность к чарописи. Шрам и изумруд сохранили связь. Сейчас изумрудом владела Вивиан, и Никодимусу пришлось вытатуировать вокруг шрама сеть заклинаний, чтобы пресечь эту связь. Он совершенно не помнил, зачем отдал изумруд сестре.

Никодимус подумал о своих метазаклинаниях, о государствах Лиги, богатых на божества и культы. Оставь он самоцвет себе, его магическая грамматика была бы безупречной, избавляя его от ошибок, а следовательно, и от творчества, потребного для составления метазаклинаний.

Эта мысль всколыхнула память о последней встрече с сестрой в Авиле и об их холодном прощании.

Умирающий бог вздрогнул. Никодимус вернулся в настоящее и увидел, как его двойник вытаскивает изо рта выпавший коренной зуб, тут же превратившийся в обрывки предложений. Аура бога тускнела, он сказал:

– Я реинкарнировал через день, после того как ты произнёс метазаклинание. Пока мы делили одно тело, наши мысли были общими. Но когда ты спал, у меня родилось несколько собственных идей. Я пришёл к выводу, что божества – это сны смертных. За миг до пробуждения трудно понять, кто более реален, сон или сновидец. Зато после… – он умолк, поднял руку и поморщился, когда кожа двух пальцев истаяла в корявых малиновых строчках.

– Чем были бы смертные без снов?

– Хороший вопрос, – одобрил умирающий бог. – Вскоре одна империя может получить на него ответ. Впрочем, сейчас не время рассуждать о политике. Я не планировал распадаться этой ночью, надеялся протянуть ещё несколько дней, однако я сделал два открытия, о которых ты должен знать. Первое касается Речного Вора, неодемона, за которым вы охотитесь. Пока мы тут беседуем, демонопоклонники грабят вашу вторую лодку.

Ругнувшись, Никодимус кинулся к выходу из палатки.

– Погоди, – окликнул его умирающий бог, чьи руки уже исчезли. – Поскольку я твой покровитель, то обязан сообщить тебе… С Леандрой что-то не так.

– Что именно? – Сердце Никодимуса ёкнуло.

– Она изменилась. Вроде бы вошла в контакт с божеством… его истинная природа мне неизвестна, но когда я пробую разведать больше, наталкиваюсь на одну-единственную её мысль, вернее сказать, могучую веру.

– И?

– Тебе это не понравится.

– Мне уже не нравится.

Двойник медленно лёг на спину. Его талия расплылась в колышущуюся красную опухоль.

– Меньше часа назад Леандра была совершенно убеждена, что… – Лицо бога перекосилось от боли, блёклая серебряная аура мигнула.

Никодимус понял, что происходит. Новые божества воплощались тогда, когда появлялось достаточное количество людей, молящихся о решении какой-либо проблемы. Ответом на их чаяния являлось то, что называлось ипостасью божества. Её реализация позволяла магическому тексту молитвы стекать по каменному ковчегу к божеству.

Одним из атрибутов умирающего бога была помощь Никодимусу. Рассказав о Леандре, он помог ему, тем самым его тело получило молитвенный текст из ковчегов, разбросанных по всему архипелагу. В то же время другим атрибутом бога было стремление к преумножению количества ошибок в магических текстах. Всплеск текстовой мощи принуждал его какографировать самого себя.

– Так что случилось с Леандрой? – спросил Никодимус.

– Леандра верит… – бог дышал тяжело и прерывисто, – верит, что завтра… завтра она попытается… убить свою мать.

Проговорив это, бог расползся лужей тьмы.

– Проклятье! – зарычал Никодимус. – Опять!