Dragon Age. Империя масок - Патрик Уикс Страница 6

– Спасибо, Дисирелль. – Бриала сердечно улыбнулась девушке. – Что ты узнала?

Дисирелль понизила голос, нервно теребя тонкими пальцами рукав:

– Кастелянша добавила в список сегодняшних гостей барда, женщину по имени Мельсендре.

– Спасибо, – кивнув, еще раз поблагодарила Бриала. – А теперь, если тебе не нужно тотчас возвращаться в кухню, могла бы ты разузнать для меня, чем занимался сегодня капитан дворцовой стражи?

– Конечно, мисс Бриа. Рилен сказала, что я в полном вашем распоряжении.

– Отлично. – Бриала повернулась к выходу в садовый лабиринт. – Найдешь меня там. Мне предстоит… поохотиться.

Селине доводилось видеть, как упражняются орлесианские шевалье. Одно из самых известных испытаний – во всяком случае, среди тех, что показывались широкой публике, – состояло в следующем: на больших, обнесенных оградой подмостках устанавливались столбы, а на столбах закреплялись ряды лезвий. Когда слуги раскручивали массивное, скрытое от глаз колесо, лезвия начинали вращаться, с бешеной скоростью атакуя всякого, кто попытается проскочить между столбами. Отважные юнцы на летних праздниках проходили полосу препятствий в плотных, подбитых волосом туниках, и лезвия притом были затуплены, так что единственным, чему мог быть причинен ущерб, становилось, как правило, самолюбие участников. Говорили, что на подлинном испытании лезвия остро заточены и солдаты проходят его без доспехов.

Дворцовые приемы всегда представлялись Селине именно такой полосой препятствий.

По счастью, это испытание она проходила не одна. Сэр Мишель, защитник императрицы, шел, как всегда, в шаге позади нее – без доспехов, чтобы не создать помех продвижению Селины в толпе, но тем не менее при мече. Его облегающие штаны были из дорогого золотистого шелка, камзол – из лиловой замши, выделанной из шкур зверей, которых разводили под землей гномы. Ножны меча украшал выложенный золотом лев с глазами и гривой из лиловых сапфиров, и хотя сэр Мишель, вопреки аристократической моде, не носил ни колец, ни браслетов – дабы ничто не помешало ему в случае нужды проворно орудовать мечом, – маска его была увенчана высоким желтым пером шевалье.

– Что прикажете, ваше величество? – спросил он, понижая голос так, чтобы его могла расслышать только Селина.

На подобных мероприятиях Мишель редко подавал голос, и императрица это одобряла. Будучи ее защитником, сэр Мишель являлся как бы частью ее самой, а потому привлекал внимание не к себе, а к Селине. Он не питал интереса к Игре, однако был наблюдателен и строго следовал приказам. Мишель занимал место ее защитника уже почти десять лет, с тех пор как его предшественник погиб, защищая императрицу от наемного убийцы.

– Бриала сообщила, что она обнаружила?

– Спрятанный в зарослях меч? Да, ваше величество.

Тихий голос Мишеля звучал безупречно ровно, и если судить по его жестам, они вполне могли обсуждать изящные ледяные фигурки виверн на столах с закусками.

– Следи за бардом Мельсендре. Все начнется с нее.

– Надеюсь, сегодня вечером мне не придется сдавать экзамен по религиозной иконографии.

Селина сдержала улыбку:

– Постараюсь предупредить тебя, если в этом возникнет необходимость.

Мельсендре, бард Гаспара, пела нежным голосом об ушедшем лете и потерянной любви. Под эту песню Селина шагала среди союзников и врагов, доброжелателей и вероятных соперников.

– Ваше великолепие… – Граф Шантраль, правитель Велуна, перехватив взгляд императрицы, поклонился, и нитка черного жемчуга, прикрепленная к его перламутровой маске, отозвалась дробным перестуком. – Свет, источаемый вами, удержит в наших краях перелетных птиц, поскольку они решат, что лето все еще длится.

С некоторых пор Шантраль настойчиво добивался руки Селины. Поскольку он был безусловно предан императрице и не блистал ловкостью в Игре, Селина сохраняла с ним дружеские отношения, не подпуская чересчур близко, но и не отвергая окончательно.

Платье Селины, цвета слоновой кости, было с глубоким вырезом, и на груди ее, оттеняя утонченно-светлую кожу, сверкал крупный желтый бриллиант в изысканной золотой оправе. В тон ему платье было отделано нитями янтарных слез, которые струились желтыми лентами по корсажу, обретая темно-золотистый оттенок на манжетах и подоле платья. Маска императрицы была подобием утренней, только перья сменились золотой филигранью.

– Ваша доброта согревает душу, как теплые воды озера Селестин, – ответила она, – и хотя, боюсь, птицам все же придется улететь на юг, дабы не погибнуть от зимней стужи, я знаю: грядущей весной они вновь благословят своим полетом небеса Велуна.

Двинувшись дальше, Селина встретилась взглядом с леди Монтсиммар, чья маска была украшена по бокам парой сияющих кристаллов лириума – подарком Первого Чародея орлесианского Круга.

– Косинна, – с дружелюбной фамильярностью обратилась императрица к женщине, которая присела перед ней в глубоком реверансе. – Как же давно мы не виделись! Скажи, понравилась ли тебе утка?

– Соус был божественен, ваше великолепие.

Этим летом леди Монтсиммар и ее муж принимали у себя великого герцога Гаспара. В последние годы козырем этой семьи в Игре стала близость к Кругу магов и, соответственно, возможность воздействовать на него. Мужа Селина полагала опасным, жену – скучной и подозревала, что леди Монтсиммар даже не представляет, насколько шаткой стала ситуация с магами. И сейчас, подтверждая эту догадку, собеседница добавила:

– Однако, по правде говоря, когда мы гостили в Круге магов…

– О, я бы поостереглась обедать у них, – со смешком перебила Селина. – Кажется, всякий раз, когда маги берутся за стряпню, все вокруг сгорает до угольков.

Она проследовала дальше, и леди Монтсиммар оставалось лишь натянуто улыбнуться вслед. Даже не оборачиваясь, Селина знала, что за ее спиной сэр Мишель задержал на леди Монтсиммар жесткий неодобрительный взгляд. Это было безмолвное напоминание о том, что императрица может смеяться и продолжать Игру – либо, если будет на то ее воля, приказать, чтобы голову ее собеседницы насадили на пику. Для себя Селина сделала мысленную пометку: поговорить с мадам де Фер, магом императорского двора, о чересчур тесных отношениях семьи Монтсиммар с магами.

И снова она шла через толпу, обмениваясь приветствиями и сердечными словами, насквозь пропитанными ядом. Следует ли Орлею настоять на более выгодных условиях торговли с Ферелденом, пока дерзкий сосед еще оправляется от Мора? Что надо предпринять, чтобы трагедия Киркволла не повторилась здесь, в Орлее? Неужели университет, в котором обучаются отпрыски благородных семейств, и вправду станет принимать в студенты остроухих? Челюсти затекли и ныли от неизменной улыбки – выражения, наиболее четко видного под слоем косметики на лице, наполовину скрытом маской. За всеми колкостями, звучавшими вокруг, все так же разливался дивный голос Мельсендре.

И наконец это пафосное шествие оборвал громкий хохот великого герцога Гаспара.