Беглянка с секретом - Елена Счастная Страница 6

Как всё стихло вокруг моей комнаты, как ушли девушки на ужин, предвкушая, что ждёт их дальше, каков будет выбор всех собравшихся в замке магов, я переоделась в самое простое платье — дорожное. В нём я неизменно путешествовала, не опасаясь испачкать, оно было удобным: из мягкого хлопка, только едва отделанное тесьмой по рукавам и вороту — самое неприметное, как раз подходящее случаю. Сверху накинула плащ, прикрыв им дорожный мешок. Оставалось только надеяться, что удастся избежать случайных встреч. И что терпение Милиана Шербана окажется достаточным, чтобы он не послал за мной слишком рано.

Проторенным уже путём проскочила через замок, представляя себя тенью — сейчас такое умение мне пригодилось бы. Но, к сожалению, аманты не обладали и толикой магии. Лишь могли принять силу мага и преобразовать её в новую жизнь, сохранив, а может, и приумножив.

Теперь пришлось идти до конца — по темноватому коридору, которым, видно, давно никто не пользовался — на задний двор. И в самую глубину его, в колючие заросли шиповника и цветущей ирги. Уже темнело помалу, а потому, опасаясь, что придётся плутать ещё неведомо какими сумрачными переходами, я захватила с собой факел из держателя ещё перед тем, как войти в узкий ход.

И, как оказалось, не зря, хоть и трудно было пробежать за спиной стражи с ярким огнём в руке. Широкий каменный колодец, прикрытый изрядно проржавевшей решёткой, в первый миг навёл меня на мысль, что я пришла не туда, куда нужно. Но в руке был ключ от хлипкого замка, что запирал вход в него. И последние сомнения развеялись, когда он подошёл к нему. Тихо щёлкнул механизм, со страшным скрежетом я отодвинула решётку и, придержав юбку платья, полезла внутрь.

Едва нащупала ступеньки, но соскользнула с нескольких и лишь чудом удержалась, чтобы не рухнуть прямо на дно. Внизу оказалось сыро, душно и воняло так, что слезились глаза. Вот она — изнанка мира магов, сосредоточенной в огромном роскошном замке — те же помои и нечистоты, что на улицах самого захолустного городишки в самой неблагополучной части королевства. Только скрыто всё под землёй.

Говорили, ходы эти были построены в очень короткий срок не без помощи магов земли.

Не знаю, сколько я плутала по зловонным червоточинам. Показалось даже, что заблудилась — пришлось остановиться и успокоиться, отбросив колыхнувшуюся внутри панику. Когда-то этот путь подойдёт к концу. Ведь все эти каналы, высокие, почти в человеческий рост, куда-то да ведут. Не заканчиваются ведь тупиком. Наконец над головой мелькнуло круглое широкое отверстие, куда ещё падал тускнеющий свет закатного неба. Я, едва не плача от облегчения, зацепилась за скользкую лестницу и, едва забравшись по ней наверх, доцарапалась до замка и выбралась наружу из этой дурно пахнущей клоаки.

Закат уже угасал, стекал последними огненными потоками между остроконечных крыш Пьетра Гри и растворялся где-то за укрытой наступающими на небосклон облаками. Как бы и правда дождя не началось на мою голову. В это время года они случаются особенно часто.

Приподняв порядком испачканный в нечистотах подол, я посеменила по едва заметной дорожке между руин когда-то выстроенных в этом жутко заросшем сквере ротонд. Говорят, в каждой из них когда-то было по маленькому Колодцу, откуда маги могли черпать силы едва ли не мимо проходя. А сейчас они служили лишь напоминанием о том, что любой источник может со временем угаснуть. И что они угасали в последние годы особенно часто и быстро. Маги-Видящие едва успевали разыскивать новые. Но с каждым годом это становилось всё труднее, а потому Королевский дом ещё не оставлял надежду, что кто-то из амант родит наконец Создателя — одного из самых редких магов, которых и раньше-то было по пальцам пересчитать, а уж теперь они едва ли рождались раз в пятьдесят лет.

Тускнеющий свет уже плохо проникал через плотный полог сомкнутых над головой листьев. Изрезанные тёмными извилистыми бороздами стволы клёнов казались в мутном тумане колоннами храма самой Закатной Матери. И я шла по нему, боясь остаться тут навсегда, настолько необитаемым казалось всё вокруг, будто и вовсе попала в другой мир. Но громада Пьетра Гри высилась за спиной и ещё наползала тенью, будто дотянуться до меня хотела и поймать за шиворот. Хрустели мелкие камни под ногами. Я то и дело спотыкалась о вздыбившие каменную кладку тропинки корни или проваливалась в выбоины. Тропинка вела меня неведомо куда — так казалось, но на самом деле в конце её за калиткой будет выход в город. Почти на самые его окраины. А оттуда мне ещё идти невесть сколько до “Белой утки”. Кто его знает, где она — я ни разу там не бывала. И думается, к счастью.

Наконец деревья начали чуть расступаться и в едва подёрнутой злолотом дымке, что влагой оседала на выбившихся из-под капюшона лёгкого плаща волос, проступили очертания выщербленной, словно зубы тролля, ограды. Вот и кованые воротца, кажется, запертые? Как я буду выбираться? Не лезть же через стену!

И к тому же, словно назло, вдалеке послышался лай собак. Видно, сюда их выпускали вечером. А может, они бегали тут постоянно, чтобы изловить или хотя бы напугать тех, кто пожелает без спроса прогуляться по пустынному парку.

Гавканье становилось все истошнее и ближе с каждым мигом. Я прибавила шаг, постоянно оглядываясь: эхо металось между деревьями, отражаясь от каменных боков ротонд, путая, не давая понять, откуда же на самом деле доносится.

Я бросилась вниз по тропинке, неприлично задрав подол до колен. Через пару шагов со всего размаху наступила в очередную ямку и едва не закувыркалась, но всё же сумела удержать равновесие. Воротца, тускло поблескивающие на свету, приближались слишком медленно. Дорожный мешок бил по спине и звенел чем-то, хоть ничего звенящего я, кажется, в него не укладывала. До слуха донеслось жаркое дыхание. Шорох быстрых лап, топот. И снова — лай, от которого в груди подпрыгнуло сердце и упало куда-то в живот. Перед глазами на миг вспыхнуло багровым. Я перестала видеть вокруг хоть что-то, каждый миг ожидая, что в ногу мне вцепятся острые зубы.

— Убереги, Матерь, — шептала на каждом шагу.

И наконец схватилась пальцами за прохладные прутья ворот. Признаться, боялась, что и тут будет висеть замок. Но калитка оказалась заперта постольку-поскольку: видно, здесь больше надеялись на лохматых стражей, чем на запоры. Толстая цепь была просто обмотана вокруг соседних прутьев. Тяжёлая — торопясь, ломая ногти, я распутала её и, содрогнувшись от пронзительного скрипа несмазанных петель, выскочила в Ториндинт. В тот самый миг, когда одна псина всё же догнала меня. Лязгнули зубы возле бедра. Но между мной и собакой встала закрытая калитка — и пёс заметался, пытаясь ещё меня достать.

Я кое-как намотала цепь обратно, чтобы кобель не вырвался. Лишь бы за ним не подоспела стража, ведь лай наверняка привлёк кого-то из людей. Ещё две собаки подбежали к воротам, заходясь злым урчанием и повизгиванием, будто их лишили обеда.

Я выдохнула и отвернулась от них. Шея взмокла от страха, а платье прилипло к спине: натерпелась, едва только ступив за порог Пьетра Гри. Признаться, оставалось только молиться Рассветной Матери, которая уже помалу теряла свои права вместе с тем, как темнело всё сильнее — не хотелось попасть в руки ещё и какому-нибудь отребью, что наверняка шастает на окраине Ториндинта в такой час.