С черного хода - Александр Башибузук Страница 6

Затем медосмотр: измеряли давление и опять взяли кровь. После медосмотра что-то типа завтрака. Правда, сравнительно сытного. Кусок черного сырого хлеба, намазанный каким-то эрзац-джемом, и кружка бурды. Кажется, с ячменным кофе. Но с голодухи, как черная икорка с шампанским, пошло.

Высмотреть ничего толком не получилось. Несколько двухэтажных кирпичных зданий с небольшим плацем между ними. Какие-то ангары. По периметру все окружено высоким забором. Тоже капитальным. На заборе колючка в несколько рядов. По углам вышки с прожекторами и пулеметами. Охрана: все эсэсовцы. Молодые здоровые парни. Вооружены карабинами и кое у кого автоматы проскакивают. И охраны реально много.

Наша казарма… тьфу ты, наша тюрьма, задней стеной прилегает к забору, по бокам ее еще какие-то здания. Чуть дальше дымят три трубы. Довольно большие. Котельная или теплоэлектростанция. Или крематорий… Хотя нет. Масштаб не тот. Не рационально получается. Материала столько не наберется, хотя… хотя хрен его знает, что тут на острове еще натыкано.

Совсем недалеко что-то сильно ревело… Как будто несколько транспортных самолетов вхолостую гоняли движки. Даже сильней и тональность не та, но в общем похоже. Что-то непонятное. Может быть, ракетные двигатели испытывали. Был я в свое время на полигоне в Монино. Так что знаю…

За нами наблюдала группа товарищей в белых халатах, под которыми чернела эсэсовская форма. Одни мужчины, причем однозначно не военные. Выправка не та, да и возраст у некоторых далеко за пятьдесят. А вот главная у них девка… Такая роскошная деваха, правда с мерзким презрительным взглядом. Чина ее я не рассмотрел, но относились к ней остальные белохалатники с трепетной почтительностью. Более чем странно. Немцы дам в своей армии не особо жалуют, в смысле к службе не привлекают. Для них они в первую очередь матери и жены. Согласно знаменитой поговорке про три «К». Даже санинструкторы в армии поголовно мужчины. А тут на тебе… Хотя армейскую контору здесь, кроме охранников, ничего не напоминает. Научное заведение… млять… и это как раз особо погано…

Еще один момент вызывал нехорошее предчувствие. Весь подопытный материал был исключительно из Союза. Причем, кажется, чуть ли не изо всех союзных республик. Я приметил грузина, несколько армян и даже узбеков… или таджиков, в общем среднеазиатов. Союзников не было, мать их ети. Хотя в прежнем лагере их хватало. Как раз над ними особо не изгалялись. Даже посылочки от Красного Креста получали и содержат их отдельно. Значит, ничего хорошего нам ждать не приходится…

Несмотря на то что в обед хорошо накормили, настроение было хуже не придумаешь. Очень действует на психику такая томительная и тревожная неизвестность. Хоть на луну вой…

Но не успел повыть… После обеда выгнали разгружать какие-то тяжеленные ящики из машин и таскать их в просторный ангар, приспособленный под склад. Ящики деревянные, без маркировки и обитые по краям железной полосой. Очень тяжелые, несмотря на скромные габариты. Как будто золото в них или свинец.

Присматривали за нами всего четыре охранника и какой-то мужичок в гражданке под замызганным синим халатом.

Работал я в паре с Рудиком, а Камиль с Иванычем.

– Может, все-таки выслушаешь меня? – зашептал Рудик. – Я точно знаю…

– Я тебе сейчас ящик на ногу уроню, мыслитель. Не дури, видишь, эсэсман пялится… – зашипел я, не глядя на напарника.

Ну что за манера под руку лезть. И главное, я уверен, что ничего умного не скажет. Вот же…

Я как раз надсаживался, принимая на штабеле очередной ящик, как неожиданно пронзительно заревела сирена. Кладовщик очень резво куда-то сразу свалил, а охранники засуетились и стали загонять нас назад в тюрягу…

И тут… Я даже не знаю, что сказать. Материться не хочется, но простыми словами это так просто не описать. Скажу для красного словца… Грохнуло так, что я моментально оглох, даже потерял полностью ориентировку в пространстве и шлепнулся задницей об бетон. Все-таки уронив ящик Рудику на ногу.

Ярко-зеленая радужная вспышка и странная ударная волна… действительно странная. Обдало обжигающе горячим, стали дыбом волосы на всем теле и… и, млять, между всеми присутствующими в ангаре стали проскакивать яркие искры переливающегося зеленого цвета…

И это при том, что взрыв произошел не в ангаре, а где-то на улице. И кажется, вообще под землей.

Охрана разразилась воплями и выгнала нас во двор, где и положила мордой в бетон. После чего резко стала избавляться от всего металлического в своей экипировке. То ли нагрелся металл, то ли током бился, но еще то зрелище. Очень напоминает пляски диких папуасов под такие же дикие завывания.

Со звонкими щелчками стали лопаться изоляторы на протянутых во дворе линиях электропередачи, бешено заискрило под крышей ближайшего дома, после чего он ярко и весело вспыхнул.

Нещадно разрывая барабанные перепонки, надсаживалось уже несколько сирен. Добавьте дикую суматоху носящейся, как полоумные, в едком дыму толпы людей и сразу несколько пожаров… Однако весело…

Я прижимался к бетону и осторожно вертел головой. Ажиотаж достиг такой степени, что на нас полностью перестали обращать внимание. Сбежать-то проще простого… вот только куда?

И еще мне было весело. Ох как весело! Горите… Горите, суки драные…

Солдатики вместе с пожарными притолкали откуда-то пожарку. Именно притолкали, так как двигатель на машине скорее всего не смогли завести. Появилось еще несколько бочек с ручными насосами. Но сразу несколько ученых в халатах яростно заорали, запрещая им поливать пожары водой. Тогда попытались тушить огонь углекислотными огнетушителями. Впрочем, без особого успеха…

И тут я… вот даже не знаю, почему я так поступил…

Не знаю и все…

Да, они фашисты…

Да, они враги моей страны и поголовно суки и ублюдки…

Но… но когда я заметил на втором этаже весело полыхавшего дома, как какая-то женщина яростно пытается выломать массивную решетку в оконном проеме, а никто ее не замечает, так как все заняты тушением пожара совсем в другом здании, просто не смог отвернуться и забыть… И веселиться тоже расхотелось. Сука… да, фашистка, но прежде всего баба.

В общем, вскочил и накинул на себя валявшийся на земле кусок брезента. Затем вылил на него ведро с водой, забытое кем-то в суматохе, и вперся в горящий домик.

Придурок?..

Вне всякого сомнения!..

И сразу зашелся в едком кашле. Все заполнял густой дым, клубившийся и тянувшийся в сторону выхода. Сориентировался, упал на пол и на карачках пополз к лестнице, ведущей на второй этаж. Горел пока только потолок, и внизу находиться было еще терпимо.

– Где ты, мать твою?.. – заорал, надсаживая глотку, и, перебирая ногами и руками, пополз по коридору.

Млять… кабинет? Высадил дверь и увидел пустую, если не считать лабораторного оборудования, комнату.

Сука… задохнусь же. Дышать же совсем уже невозможно… Ай, су-у-ука… Горю же…