Печальная история братьев Гроссбарт - Джесс Буллингтон Страница 6

Гельмут был до смерти напуган, да еще вспомнил, какое разорение братья учинили в доме Генриха утром. Так что крестьянин ослабил хватку на топоре. Рядом застонал Ганс, и Гельмут снова крепко сжал в ладонях оружие, потому что понял: нельзя доверять Гроссбартам. Позади братьев мелькнула тень, и Гельмут невольно ухмыльнулся.

Гегель нутром почувствовал опасность и развернулся – как рак, когда вернувшийся Гунтер ударил его наотмашь мечом. Удар, который должен был стать смертельным, рассек Гегелю губу и щеку, и Гроссбарт в ярости взмахнул ломом. Он попал Гунтеру в сломанную руку, тот завыл и повалился на колени.

Манфрид и Гельмут смотрели друг на друга, не отводя взгляда, и атаковали одновременно. Гельмут ударил сверху вниз, а Манфрид наискось, но топоры столкнулись, а не впились в мясо. Боль прокатилась по рукам Гельмута до локтей, но крепкий крестьянин удержал оружие, а топор Манфрида покатился по камням. Сам Гроссбарт упал на одно колено от силы удара.

Гельмут снова взмахнул оружием, но Манфрид прыгнул и ударил плечом в грудь противнику, прежде чем рубящая кромка успела опуститься. Они кубарем покатились вниз по тропе, невольно зажав между собой топорище. Когда оба остановились, крестьянин пересилил Манфрида и прижал деревянную рукоять к его шее. Тот попытался вслепую вытащить из-за пояса нож, но Гельмут прижал коленом локоть Гроссбарта к земле. Лезвие топора впилось Манфриду в горло, вырывая клочья бороды. Глаза негодяя полезли из орбит, а трахея едва не схлопнулась.

Манфрид хрипел под топором, в глазах у него потемнело. Гроссбарт ощупал дорогу свободной рукой и выдрал из земли приличный булыжник, которым ударил Гельмута в ухо с неожиданной силой пойманной в силок куницы. Гельмут моргнул, камень вновь врезался ему в голову, затем крестьянин повалился вперед.

Высвободив другую руку, Манфрид просунул ее под топорище, так что воздух снова попал в его тело. Гроссбарт продолжал лупить Гельмута по голове, пока не пробил череп; на него потекла кровь и теплая жижа. Наконец Манфрид перевернул Гельмута и неуклюже поднялся на ноги, но тут же сел на еще не остывший труп.

Гегель прикончил Гунтера одним точным ударом в висок, так что мозги брызнули наружу. Он бросился было на помощь брату, но Ганс еще не сдался и ухватил Гроссбарта за окровавленную лодыжку, когда тот пробегал мимо. Гегель быстро восстановил равновесие и до смерти забил крестьянина ногами, целясь преимущественно в древко стрелы, торчавшей у того между ног.

– Сбежал, – прохрипел позади него Манфрид, и это слово привело Гегеля в чувство.

– Чего? – хмыкнул Гегель.

– Третий. Хер. Сбежал, – проскрежетал Манфрид, которому было трудно выдавить между вдохами больше одного слова, и указал рукой вниз на тропу. – Коней. Свел. Гад.

Прищурившись, Гегель сумел разглядеть в сумраке поворот дороги, где присяжные привязали своих лошадей. Решив, что Гроссбарты – демоны во плоти, – и убоявшись опасности для своей души, равно как и тела, Эгон сохранил довольно здравого смысла, чтобы отвязать и других коней, а затем пустить их бежать вниз по дороге. Оглянувшись на Манфрида, Гегель увидел широкую лиловую полосу, которая начала набухать на шее брата.

– Только это они тебе и подарили? Ожерелье за все страдания? – Гегель вытянул окровавленную ногу. – Мне половину рожи располосовали, псина меня ела, а дорога расцеловала, пока ты сидел себе за углом.

– Ась? Чегось? – Манфрид приставил ладонь к изуродованному уху. – Ничего. Не. Слышу.

Оба искренне расхохотались, отчего рана на щеке Гегеля снова начала кровоточить. Покалеченная лошадь Курта уныло смотрела на них, пока Гегель не покончил с ней ударом лома. Затем Манфрид пустил в ход топор и добыл столько мяса, что хватило бы на дюжину и менее крепких мужчин. Братья проявили не свойственную им щедрость, решив позволить волкам и воронам присвоить остальные трупы, и нетвердой походкой направились к перевалу. Ночь опустилась на них, как тень гигантского грифа.