Струны волшебства. Книга 1. Страшные сказки закрытого королевства - Милена Завойчинская Страница 6

— Нет, — решительно отказалась я. — Урагус. Но менестрелям ведь ни к чему использовать родовое имя.

— Хорошая у тебя фамилия, — без тени улыбки кивнула загадочная старуха. — Мне всегда нравились эти птички. Голосок у них звонкий, перышки розовые, красивые. А сейчас ступай. Тебе еще с кузнецом договориться нужно, чтобы подвез до города.

— Благодарю вас за гостеприимство, хозяйка, — выскользнула я из-за стола. — Вот…

— Ничего не надо, — отрицательно качнула она головой, увидев, что я потянулась к карману. Хотела ей монетку оставить за еду и ночлег. — Мой срок пришел, и двух недель не протяну. Небось, Неумолимая зачтет мне добрый поступок. Ступай, юный менестрель Рэм. И да хранят тебя все боги, а не только суровая Неумолимая.

Я снова вздрогнула, так как в нашем королевстве любая вера и любое упоминание иных богов, кроме Неумолимой, каралось немедленной смертью. Многие знали, что существует целый пантеон, но подробностей не ведали и детям об этом старались даже шепотом не говорить. Маленькие они, сболтнут, и вся семья на казнь отправится.

Да кто же эта женщина, приютившая меня?! Не верю, что простая необразованная селянка.

Я сделала два шага к двери, но была остановлена последним напутствием:

— Ты, менестрель, скорбь-то свою спрячь. Улыбайся на людях, а горевать будешь, когда тебя никто не видит. Улыбайся, песни пой веселые. Народу хочется радости, тогда и платить хорошо станут. Чужое горе редко кого трогает, у самих бед немало. А вот тех, кто поможет развеять тоску и печаль, снимет тяжесть с сердца песней задорной али музыкой плясовой, ценят и любят. Так что — улыбайся, как бы ни было плохо.

— Благодарю за кров, еду и напутствие, хозяйка, — снова поклонилась я. Но уже так, как лорды склоняются перед леди. Не проста эта женщина, ох и не проста.

Она отмахнулась и вернулась к своему занятию, выискивая в крупе соринки и откладывая их в сторону.

А я вышла из дома, постояла осматриваясь. Рассвело недавно, роса еще не просохла на траве, и было зябко. Закутавшись в плащ, я сначала хотела сгорбиться, чтобы стать меньше и незаметнее, но потом, прокрутив в голове все услышанные только что советы, выпрямила спину и подняла подбородок.

Пусть я для всех теперь буду менестрель, мальчишка-сирота, но из «благородных», а значит, не пристало мне сутулиться и стыдиться себя. К тому же я все равно не смогу вести себя как простолюдин, старуха права. Выдам происхождение неизбежно, ведь манеры и этикет в меня закладывали с рождения. Просто сейчас мне нужно сделать поправку на то, что я временно — мальчишка.

И улыбаться! Ну что ж, я стану улыбаться. Мои боль и горе спрятаны в сердце и душе. Когда-нибудь станет легче, и я смогу веселиться и смеяться по-настоящему, а не потому, что играю роль. А пока я буду выглядеть радостной и беззаботной, раз так надо, чтобы выжить.

И выживу, назло Гаспару и его дружкам. Выживу, уйду далеко, туда, где он меня никогда не найдет. И начну всё с чистого листа.

Из кузни, располагавшейся на другом конце небогатого селения, шел черный дымок и доносился металлический стук. Кузнец или его помощник уже занимались делами. Вот туда я и направилась.

Заглянув во двор, обнаружила телегу, запряженную флегматичной крепкой кобылой. Из-за дома доносились два голоса: хриплый мужской, отдающий указания, и ломающийся мальчишеский. Вероятно, кузнец оставлял распоряжения подмастерью на время своего отсутствия.