Сновидица и тень. Хроники смотрителей - Юлия Дэйкина Страница 6

«Лорд Крайс, — начиналось письмо, — если вы сейчас это читаете, значит, я благополучно добралась до лагеря. Заранее прошу прощение за то, что приходится рассказывать вам все с помощью бумаги, но у меня нет возможности сделать это на словах. С Огоньком что-то случилось, и я больше не могу пользоваться его голосом. Своего собственного у меня, к сожалению, нет. Его давным-давно отобрали те, кто лишил меня матери. Должно быть, вы видели шрам у меня на шее? Вот он как раз всему виной.

Но хватит об этом! Нам нужно многое обсудить, потому я постараюсь вкратце рассказать все, что вас может интересовать. Но для начала — несколько просьб! Во-первых, я прошу не поднимать тему о моих отношениях с эльфом. Их больше нет, мы, можно сказать, не сошлись характерами и твердо намерены избегать друг друга в будущем. Во-вторых, через пару дней до лагеря доберется мой друг. Он привезет сюда нескольких сирот, что находятся на моем попечении. По возможности, постарайтесь пристроить их в семьи в Гильдии. Ну, и в-третьих, приходите ко мне завтра утром со всеми отчетами за прошедший период. Я твердо намерена серьезно взяться за работу и очень рассчитываю на вашу помощь в этом деле.

Чтобы не терять времени в дальнейшем, хотелось бы стразу рассказать вам о всех ключевых событиях, произошедших со мной после нашего не очень удачного расставания…»

Далее следовал довольно подробный отчет о проделанном Сайеной путешествии, о событиях в катакомбах и приключениях в горах Химрена. Он не до конца понял, зачем ее туда понесло, и куда подевался эльф. По-видимому, эпизод с расставанием девушка опустила намеренно. Оно и к лучшему! Не хватало еще в отчетах писать всю эту сентиментальную чушь!

Более всего его заинтересовал этот ее друг — Нави и нападение на летний дворец на озере Эльванара, где он сам побывал совсем недавно. Она писала, что спасла от смерти некоего дворянина, как раз после пожара, уничтожившего главное здание дворца. В душу тут же закрались подозрения о происхождении графини дю Фабре, так живо описанной князем Элиенским и ее отношении к Сайене. Могла ли это быть она? Если да, то они разминулись всего на несколько минут! Он мысленно приказал себе обязательно выяснить все обстоятельства и вытянуть из девушки как можно больше информации о произошедшем.

Погруженный в эти мысли, он добрался до своего шатра и устало растянулся на жесткой кушетке, не выпуская из рук измятого пергамента. Все еще было трудно поверить, что она вернулась. Хотелось сейчас же отправиться к ней, сторожить ее, как величайшее сокровище, чтобы она больше никогда не посмела вот так взять и снова улизнуть! Хотя, судя по письму, на этот раз она была твердо намерена исполнять свои обязанности. И, похоже, немаловажную роль в этом сыграл Огонек. Что бы с ним не случилось, теперь Йена не остановится, пока не надет его. В чем-чем, а в ее упрямстве он уже имел неосторожность убедиться лично.

Ну что ж, оставалось только дождаться утра. И тогда, он снова увидит ее и, может быть, наконец, поверит, что ее возвращение — не сон. Стоило хорошенько отдохнуть. Судя по всему, рядом с этой особой, его ждало столько хлопот, что предыдущие полгода теперь покажутся курортом. И все же, на сердце впервые было так легко. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и мгновенно уснул, как всегда без сновидений.

* * *

Открыв глаза, первым, на что он обратил внимание, было полное отсутствие бумаг у него на столе. Еще вчера вечером он был полностью завален отчетами, записками и письмами. Куда все могло подеваться за ночь? Вряд ли кто-то мог рискнуть и зайти в его палатку без спросу. В Гильдии его уважали, но еще больше — боялись. И, надо сказать, не без причины.

Он резко подскочил на кровати и только теперь заметил толстый шерстяной плед, заботливо накинутый на него кем-то. Это кто же такой смелый… или глупый?! Он резко сдернул одеяло, и нос приятно защекотал едва уловимый аромат, исходящий от толстой шерсти. Луговые травы! Свежий, слегка терпковатый запах чабреца окутал все вокруг, и он медленно снова опустился на кушетку, умиленно улыбаясь.

Сайена! Больше никому не хватило бы наглости заявиться среди ночи к слуге смерти, украсть документы, а потом заботливо накрыть спящего убийцу теплым пледом. Ну что за ненормальная?! Почему-то вся картина, любезно скрашенная воображением, его развеселила. Он даже позволил себе негромко хмыкнуть, прежде чем отправиться умываться и приводить себя в порядок.

Через пятнадцать минут он уже стоял у ее шатра, собираясь с духом, чтобы войти. Главное было, снова не сорваться! Что бы она ни делала, и не говорила, нужно было сохранять спокойствие. Глубоко вдохнув, он постучался о деревянную стойку у полога и твердо шагнул в теплые, приятно освещенные недра ее жилища.

Йена сидела за большим столом, внимательно вчитываясь в какой-то отчет, судя по его состоянию, месячной давности. На широкой деревянной столешнице перед ней покоились аккуратно рассортированные стопки бумаг, которые не далее, чем вчера вечером представляли собой ужасный бардак на его собственном столе.

«А она делает успехи!» — промелькнула в голове непрошеная мысль, заставившая его завистливо покоситься на царящий на столе порядок. И тут же улетучилась, стоило только девушке поднять голову и дружелюбно улыбнуться.

Ее красота всегда вызывала в нем двойственные чувства. С одной стороны, он наслаждался ей с чисто эстетической точки зрения, с другой, для дела было бы полезнее, если бы она была простушкой. С такими проще работать, не забивая голову всяческими фантазиями. Но сегодня она почему-то показалась ему прекраснее, чем обычно и это, не смотря на залегшие под глазами тени и излишнюю худобу.

Что-то изменилось. Что-то неуловимое, ощутимое лишь для тех, кто имел удовольствие наблюдать за ней раньше. Он внимательно осмотрел девушку. Первыми в глаза бросались прекрасные манеры, которых раньше не было и в помине. Жесты стали увереннее, осанка, наклон головы, даже выражение лица были настолько аристократичны, что ей позавидовала бы любая придворная дама. Даже манера саркастично приподнимать одну бровь больше не казалась неуместной. Правда, взгляд, раньше прямой, полный задорных искорок, теперь был колючим и слегка задумчивым. Искры исчезли, сменившись льдинками.