Паола. Темный кристалл - Денис Пылев Страница 6

По сигналу горна, сдерживающие натиск кентавров гролл’харт сделали шаг вперед, и копья рванулись так, словно сорвавшиеся с цепей злобные псы.

Еще шаг. И еще.

Наконец, кентавры не выдержали и стали отступать, нарушая стройные ряды наступающих:

– Вылазку! – проревел Ителл грасс Сангот и в образовавшиеся разрывы рванули сотни ит’хор.

В тесноте общей схватки воины клана не использовали оружия. Они сами были оружием. Пальцы каждого ит’хор оканчивались длинными загнутыми когтями, сочащимися фиолетовым пламенем. И не было преграды, способной удержать их. Магические когти, не встречая сопротивления, резали всё – железные доспехи, плоть, вареную кожу. Вот вампир вскакивает на спину кентавра, и одним взмахом снеся ему голову, с наслаждением ловит ртом горячие капли крови, но уже в следующее мгновение вновь врубается в гущу противника. Залитый еще дымящейся кровью, с горящими глазами и рвущимся изо рта рыком, воин ит’хор напоминает вырвавшегося из Бездны демона. Его черты напоминают чудовищную маску, и когда он бросается к следующему кентавру, тот, в ужасе перебирая четырьмя ногами, начинает пятиться, закрывая лицо руками, выпустив из них своё оружие.

Стрелы летели дождем, скрывая и без того едва видимое солнце. И если убить стрелой вампира было проблематично, то люди, галы и кентавры гибли сотнями, не достигнув ощетинившейся шеренги вампиров. Разноцветные переливы в небе над полем битвы свидетельствовали о непрекращающейся магической войне на совсем иных уровнях, лишая свои войска поддержки магии. Но нет-нет, да и проскальзывала иногда в трещину обороны молния, или огненный шар, собирая причитающуюся дань боевой магии.

Наконец, когда основная масса людей преодолела простреливаемый участок и сшиблась с первыми рядами вампиров, град стрел прекратился. Лучники на стенах теперь стреляли выборочно, выцеливая противника, чтобы не попасть в своих. Без массированной стрельбы из луков, противостоя многочисленному противнику, без магов, казалось, вампиров должны были уже размазать по земле! Но они держались. Железная стена щитов, по-первости прогнувшаяся, снова выравнивалась, удерживая человеческий наплыв.

Император видел, как к «последышам» подходят пополнения из галов, которые нанесут такой урон его армии, что хоть сейчас сдавайся:

– Прикройте меня! – крикнул Гистарп грасс Януат своим телохранителям, стараясь перекричать шум битвы. Воткнув фламберг в землю, император оперся на него, словно просил о помощи. Губы его шептали слова заклинания, которого не произносили на Зидии веками. Выхватив из ножен ритуальный кинжал, он полоснул себя по предплечью. И когда тяжелые рубиновые капли, словно выпущенные из неволи звери, ринулись на свободу, он махнул рукой в направлении противника. Вопреки ожиданиям, капли не упали на землю, а продолжая лететь, превращались в кровавых червей. Эти порождения магии Крови, вытягиваясь в длину, оплетали воинов противника и, разделяясь на десятки меньших «червей», настигали всё новые и новые жертвы. Любая живая материя, которой коснулись эти порождения магии, тут же съеживалась, усыхала и облетала осенним листопадом, оставляя обглоданные костяки. С каждой жертвой количество «червей» увеличивалось, и под стенами Нуархат прокатился тысячеголосый стон. Сейчас, вероятно, все маги сид’дхов пытались что-либо противопоставить этой опасности, так как мерцание над полем стало гаснуть. И в тот же миг объединенная мощь вампирских магов косой прошлась по людским порядкам, словно смерть, собирающая очередной урожай. Каждая секунда стоила нападавшим сотен жизней и, в конце концов, видимо почуяв те силы, которые собрались оборвать жизнь заклинателя, император прервал заклинания. И тут же кулем повалился на руки своей охране:

– Как им мой «Могильный червь»? – спросил он в пустоту.

– Выше всяческих похвал, Ваше величество, – торопливо произнес Тирслин, так же впечатленный мощью магии своего повелителя. – Скорее приведите спутника императору, – тут же бросил он своим воинам. И вскоре сквозь ряды закованных в сталь воинов провели молоденькую девушку в одежде придворной фрейлины. Опустившись на колени пред своим владыкой, она откинула копну огненно-рыжих волос, демонстрируя молочную белизну шеи.

– Руку, – прохрипел император. Удивлённо вскинув брови, девушка-спутник протянула руку с тонким, словно игрушечным запястьем, по которому голубыми ручейками вились вены. Жадно припав к этому источнику энергии, Гистарп чувствовал, как силы вновь наполняют его измученное тело. Наконец, отбросив руку спутника, император вскочил и требовательно протянул руку Тирслину, держащему, как драгоценную реликвию, его фламберг:

– Вперед! Вперед, Дети Ночи! – проревел он, врубаясь в свалку.

Казалось, сегодня ярость обрела собственное телесное воплощение, столь явственной стала она. Если бы кто-нибудь из сражавшихся у стен Нуархат мог бы оглядеться в пылу битвы, он бы заметил красноволосую девушку в платье цвета крови, чьи руки толкали воинов вперед. В самую гущу смертельной карусели! Прекрасное лицо искажено гневом, что делает воина нечувствительным к боли, страху смерти, потере друзей и близких. Она, словно баньши, выкрикивала литании ненависти и презрения. И в эту свалку врубился император, словно островок, вокруг которого стал собираться кулак из клановых бойцов. И люди дрогнули! Сначала один, затем десяток и, наконец, сотня! За ними отступали галы и кентавры. Гистарп грасс Януат, хотел уже броситься вдогонку, но железная рука Владыки Моргенза остановила этот порыв:

– Смотри, – просто сказал он, указывая куда-то вдаль. И сбросив пелену безрассудной ярости, император окинул взглядом поле битвы. Люди отступали, но делали это слишком организованно. Что вызывало опасения. И тут он заметил это.

В центре поля, на освободившемся пространстве, всё еще усеянном трупами и ранеными, стал появляться густой белёсый туман, расползавшийся, словно жидкий песок сквозь пальцы. В тумане кто-то шевелился, будто огромный спрут на дне океана.

Подчиняясь командам своих командиров, войско вампиров остановилось. А из тумана, повинуясь чьей-то команде, выскочили твари, которых мир Зидии еще не видел. Ростом под три сажени, больше всего они напоминали страшно ссохшихся людей, только с несоразмерно длинными руками, каждый отвратительный палец на которых оканчивался кривым обломанным когтем. Вместо носа провал, а там, где должны были быть глаза, плескались океаны тьмы. Вот одна из тварей завыла, запрокинув уродливую морду к сумеречному небу, и вся стая бросилась вперед.

Один из воинов гролл’харт кинулся ей наперерез, замахиваясь копьем. Магическое оружие с легкостью погрузилось в живот вставшей на дыбы бестии, но тварь, мерзко хохотнув, вырвала копье из рук воина, и переломило её, как тростинку. Из глубокой раны не вытекло ни капли крови. Растерявшийся воин был схвачен и тут же разорван пополам. Снова издав свой мерзкий хохот, тварь бросила останки воина в ряды вампиров и медленно, словно наслаждаясь предстоящей бойней, двинулась вперёд, ведя за собой своё племя.

Вонзающиеся в их тела стрелы не приносили им никакого беспокойства, оставаясь торчать, словно в насмешку над лучниками. В лапах чудищ появились палицы, светившиеся столь же мерзким нездоровым светом. Прохрипев что-то на своем языке, вожак указал на отступающих вампиров и твари, разражаясь мерзким хохотом, бросились вперед. За несколько мгновений чудища протоптали в рядах отступавших целые просеки. Дубинки, больше похожие на обглоданные берцовые кости огромных великанов, разбивали щиты, выбивая дух у двух-трех воинов за раз. Кто-то из магов бросил в них заклинание, но оно, словно вода, стекло с их шкур, не причинив никакого вреда.