Потом я проснулась - Ана Вилард Страница 6

— Я не совсем понимаю, зачем ты мне все это говоришь. Разве защита…

— Бальтазар — главный, — не обращая внимания на мои слова, продолжила девочка. — Он верховный жрец. По сути, создатель всего, что ты видишь вокруг. В его власти казнить и миловать, никто ему не указ.

— Ты меня пугаешь! — я почувствовала, как мной начинает овладевать страх, потому что я заметила безумный блеск в глазах Аны. — Прекрати сейчас же!

— Мой дом — моя крепость, — тем временем, криво усмехнулась девочка. — В нем я могу делать все, что мне вздумается. Тебе повезло — у тебя есть мама и папа. У меня же их никогда не было. Разве это справедливо? Мне кажется, что нет. И я собираюсь вернуть все, что у меня отняли. Прощай.

Достав из кармана маленькую склянку с каким-то зельем, Ана быстрым движением опрокинула ее содержимое себе в рот и улыбнулась:

— Все, назад пути нет. Портал закрыт, теперь ты сама по себе.

Понимая, что происходит что-то странное, я попыталась схватить девочку за руку, но промахнулась — ее тело подернулось дымкой и, задрожав, растворилось в воздухе. Случилось то же, что и в прошлый раз, с той лишь разницей, что я не проснулась. Не зная, как следует поступать в таких ситуациях, я на какое-то время впала в ступор. Оглядываясь по сторонам, я вдруг осознала полную свою беспомощность. В помещении было совершенно тихо. Казалось, что, кроме меня, здесь вообще никого не было. Представив себе, что так и есть, я от испуга закричала во весь голос и прислушалась. Мне никто не ответил. Даже часы, которые висели на стене, не издавали привычного тиканья, хотя секундная стрелка двигалась в нормальном ритме. Потоптавшись на месте, я подошла к двери и осторожно выглянула наружу, от страха напевая какую-то песню себе под нос. Не понимаю, как у меня тогда получилось не впасть в истерику — ведь, по сути, я впервые в своей жизни оказалась в незнакомом месте абсолютно одна. До этого я даже не терялась ни разу — со мной рядом всегда были друзья, учителя или одноклассники, мама с папой. Стоило мне подумать о родителях, как в памяти тут же всплыли последние слова Аны. Она сказала, что у нее не было родителей. Как такое возможно? Разве наши миры не должны были соответствовать друг другу? Еще девочка заявила, что она была хозяйкой в своем доме. Это утверждение тоже показалось мне сомнительным. Разве способен подросток справиться со всем самостоятельно? Кто же тогда готовит еду, зарабатывает деньги, отводит в школу, стирает? Обнимает перед сном, наконец?!

Оказалось, что комната, в которой Ана встретила меня, была едва ли не единственным жилым помещением во всем доме — обойдя его полностью, я обнаружила кухню, уборную, кладовку и достаточно большую залу, в которой, кроме стола и нескольких стульев, ничего не было. Вспомнив о том, как ловко хозяйка управлялась с трехмерной картой в соей голове, я подумала, что, возможно, стоило попытаться снова наладить с ней связь тем же способом, однако, сколько ни пыталась, у меня так ничего и не получилось. В итоге я прекратила попытки и решила еще раз обойти дом на всякий случай. Заглядывая во все комнаты, я несколько раз машинально пыталась нащупать выключатели, но, как и следовало ожидать, из этого ничего не вышло. Несмотря на это, дом был неплохо освещен, и я мысленно поблагодарила пространство хотя бы за это — бродить в темноте мне было бы совсем уж неприятно. Я и так большую часть своих внутренних сил тратила на то, чтобы не забиться в самый дальний угол. Впрочем, возможно, это было бы не самым плохим решением.

Вернувшись в комнаты Аны, я постаралась взять себя в руки и понять, что, собственно, со мной происходит. Может быть, я все еще сплю? Или, к примеру, я так и не просыпалась с тех пор, как заснула и впервые увиделась со своим двойником? Эта мысль, несмотря на свою абсурдность, мне неожиданно понравилась. Действительно, а почему бы и нет? Той части дня, что я бодрствовала, вполне могло и не быть. Что я о ней помнила? Ну, проснулась, потом завтрак с мамой, разговор… Вавилон, Бальтазар, римляне, Александр Македонский. Точно! Какая же я глупая. Почувствовав облегчение, я даже рассмеялась своей доверчивости. Оставалось только проснуться — и тогда весь этот кошмар закончится. Однако легче было предположить, чем сделать — исщипав себе все руки, я, в конце концов, решила пойти на крайние меры и, засунув в руку в рот, изо всех сил сжала зубы. Боль была такой сильной, что у меня на глазах выступили слезы. Вот только проснуться у меня не вышло. Разглядывая два ярко-красных полумесяца на своем запястье, я впала в ступор. Да, да, вместо истерики на меня напала глубочайшая апатия, которая, возможно, и спасла меня в определенном смысле. Взвешивая все «за» и «против», я словно видела себя со стороны. Девочка-подросток без жизненного опыта, правда, весьма неглупая и, благодаря общению с мамой, с неплохим кругозором, но в то же время довольно ленивая, несамостоятельная, не самая трудолюбивая, не привыкшая обходиться без посторонней помощи — да, я была такой. Да что там, я даже спагетти себе не смогла бы сварить, потому что мама почему-то боялась подпускать меня к плите. Мама… Мысли о родителях расстроили меня еще больше. Что они подумают? Наверное, станут волноваться, обратятся в полицию, объявят меня в розыск. Интересно, будут ли они ругаться, когда я, наконец, вернусь? Если вернусь, конечно, поправила я сама себя. Тогда мне даже в голову не приходило, что вторая Ана сможет убедить их в том, что она — это я. По моему мнению, это было совершенно невозможно — несмотря на несомненное внешнее сходство, мы были похожи друг на друга не больше, чем настоящее яблоко на папье-маше. Во всяком случае, мне так казалось.

У меня в голове крутилось огромное количество мыслей, которые, переплетаясь друг с другом, образовывали подобие пчелиного роя, где все вроде бы заняты делом, но определить, кто, куда и зачем летит, крайне сложно. Я не сплю — факт. Вторая Ана подставила меня — тоже факт. Как она это сделала, мне еще предстояло выяснить. В причинах тоже следовало разобраться. Возможно, все дело в родителях, которых у нее нет. Или ей угрожала опасность, и она, таким образом, попыталась сбежать от нее и заодно избавиться от меня. Не самое радостное предположение. Все, что произошло со мной — что это? Наука или магия? Если наука, то дело плохо. Ученый из меня всегда был паршивый, тут уж ничего не попишешь. За всю свою недолгую жизнь я так и не обнаружила никаких талантов, хотя мама то и дело таскала меня по всяким кружкам и факультативам, откуда я через некоторое время сбегала из-за неконтролируемых приступов скуки. Вариант с магией меня тоже не особо радовал, в первую очередь, потому, что тогда мне нужно было бы забыть все, чему меня учили в школе и дома, и попытаться заново осмыслить законы природы. Бальтазар… Еще один подарок, о котором я не просила. Впрочем, я тут же отмахнулась от этого вавилонянина, потому что вообще была настроена очень скептически по отношению ко всему, что мне говорила эта предательница, моя злая копия. Мама, папа, мой дом, моя комната со старыми игрушками, школа, в которую я так и не пошла — я вдруг почувствовала такую тоску по всему этому, что с трудом сдержалась, чтобы не закричать во весь голос. Вместо этого я сжала кулаки до боли в суставах и медленно повернулась к столу, рядом с которым в последний раз видела своего темного близнеца. У меня вдруг появилось непреодолимое желание сломать что-нибудь.