Испытание на прочность - Вера Чиркова Страница 6

Друзья молча исполнили его просьбы, а Динер, присевший рядом с женой, казалось, забыл обо всем на свете. Но когда Инквар с лучником принесли на одеяле пахнущего гарью самоучку и искусник принялся неторопливо раздевать его, педантично проверяя каждую вещицу и каждый узелок, командир как-то невпопад поинтересовался:

— Ты считаешь, Миль должна всем рассказать, как привела его сюда?

— Посоветуемся, — не отрываясь от работы, буркнул Инквар. — Но теперь могу уверенно сказать: это кольцо было у Канза не единственной из таких вещиц. Я еще не считаю того заклятия, которое меня чуть не задушило, и необычайно сильных боевых амулетов. Ведь у него их была целая горсть, да и сейчас тоже предостаточно. Сам знаешь, даже те, которые можно иногда найти в лавках редкостей, стоят огромных денег. У вашего самозванца столько просто не могло быть, вы же экономите и никому не платите больше, чем ходящим с обозами.

— Ему выдавали на покупку драгоценных камней, — угрюмо припомнил Динер и яростно скрипнул зубами. — Но ты совершенно прав. Я упустил его… считал слишком молодым, думал, скоро повзрослеет, возьмется за ум. Ведь поначалу казался неплохим парнишкой.

— Он с самого первого дня был чрезмерно гонорист, — не согласился Дайг. — Просто ты слишком радовался, что у нас появился свой мастер. Да и мы тоже, чего уж там говорить.

— Я закончил, можете взглянуть, только не прикасайтесь, — объявил Инквар, заматывая валяющегося в одном исподнем Канза в одеяло. — А этого пока можно положить в уголке.

— Не проснется? — подхватывая негодяя, деловито осведомился Гарвель.

— Руки и лодыжки я ему связал, сна добавил, — успокоил искусник, беззлобно усмехаясь.

На их месте он сейчас и сам никому бы не доверял. Ведь всегда сильнее всего задевает предательство тех, на кого раньше полагался, как на себя, и кому долг велит быть добрыми и честными, заботливыми и великодушными.

— Ну и где его амулеты? — Динер осматривал усыпанные камнями золотые перстни, браслеты, ожерелья и медальоны дотошливо, как в лавке, и видно было, как хочется ему подержать их в пальцах, взвесить на ладони тяжесть камней и металла, и, может, даже попробовать на зуб. — Все от черных искусников?

— Нет, только два, не считая кольца. Вон тот браслет, в нем отвод глаз и щит, и ожерелье. Это вообще редкая вещица, камни можно снимать и добавлять в другие амулеты. Судя по знакам, их было шестнадцать, но четыре он уже снял. И теперь мне интересно… у вас не бывало случаев, чтобы Канз попал в засаду и разметал бандитов собственноручно усиленным амулетом?

— Было, — кивнул Дайг и оглянулся на побелевшего командира. — Три раза и было. А четвертый он не мог вчера добавить?

— Вполне, — вздохнул Инквар. — Но утверждать не стану. Только одно заклинание было мне неизвестным и очень гадким, самое первое. А потом он кучей бросил все оставшиеся амулеты, и теперь только от него самого можно узнать, что там было намешано. А пустышки он наверняка потребовал собрать и отдать ему. Но сейчас важно вовсе не это, меня больше волнует другое… Вы ведь всем говорили, будто он признанный искусник, и пытались всеми силами поддерживать его авторитет. Даже подлогом. Я не хочу вас обвинять, вы хотели как лучше. Но теперь, когда станете его судить, вам придется признаться в собственной лжи. Иначе ваши воины так и будут всех искусников мерить по Канзу, а вот этого я допустить не могу. Мы не зря много лет учимся не столько ювелирному делу и разным видам борьбы, сколько чистоте помыслов, справедливости и состраданию. Я знаю, многие назовут мои слова высокопарными, а некоторые сочтут смешными, но это их мнение. Мне учитель убедительно доказал правоту и важность наших правил, и отступать от них я не намерен. И буду защищать честь своих собратьев по ремеслу, даже если вы будете против.

— Но, Инк… — помолчав, испытующе глянул на него Гарвель. — Динер ведь хороший командир. А если пострадает его авторитет…

— Почему он должен пострадать? Я как раз уверен в обратном. Если все объяснить людям правильно, они станут уважать его еще больше. Поэтому и собираюсь остаться на суд… под чужим обликом. Якобы приехал искусник из крепости главы гильдии, думаю, никто из ваших воинов не знает их в лицо. И постараюсь направить разговор по нужному пути. А после суда заберу Канза. Какое выбрать ему наказание, будут решать старшие мастера. А сейчас помолчите, Тамилья просыпается. Динер, надеюсь на твое благоразумие.

Командир наемников мрачно засопел — давненько никто из соратников не осмеливался разговаривать с ним подобным тоном, но смолчал. Куда деваться, сам во всем виноват. Слишком много воли дал заносчивому мальчишке, смотрел сквозь пальцы на его гулянки и кобелиные проделки. Считал, со временем это пройдет, кому по молодости лет не била в голову шалая кровь? И как-то прозевал тот момент, когда мелкий пакостник превратился в крупного негодяя, готового, как выяснилось, ради своих прихотей и на убийство и на подлость.

— Где он? — Едва приоткрыв глаза, Тамилья оглядела всех вокруг обеспокоенным взором. — Дин, останови его! Ему нужна та девушка, травница… мы шли сюда за ней.

Женщина схватилась рукой за горло и закашлялась, и Инквар сильнее стиснул зубы, заметив на ее запястьях наливающиеся чернотой свежие следы от чьих-то грубых пальцев.

— Милья, — хрипло простонал Динер, рассмотревший синяки ничуть не хуже искусника, — как ты оказалась с ним?

— Точнее, зачем пустила в дом? — перебил командира Инк.

— Так мы же сегодня ночуем в большом доме, — слегка растерялась Тамилья. — А у Канза там тоже есть комнатка. Вот и начал стучать среди ночи, звать Дина. Ему же никто не может запретить.

— Но ведь можно было не открывать, — строго заявил искусник, поглядывая на амулет истины. До сих пор жена командира не сказала ни слова неправды.

— Я говорила ему, что Дин уже спит, но он велел немедленно разбудить, — пояснила Тамилья и виновато глянула на мужа. — Якобы Дин сам велел срочно принести какой-то амулет. Я отперла двери и велела положить шкатулку на стол, а он достал кольцо и приказал при нем отнести мужу. Пришлось сказать, что Дин ушел проверить посты.

Женщина вдруг всхлипнула, и Динер отозвался на этот звук звериным рыком. Бесцеремонно отодвинул Инквара, стиснул жену в объятиях, пряча ее лицо у себя на груди, принялся шептать какие-то слова утешения.

Искусник ушел к столу, тяжело опустился на стул и задумался. Дело оказалось проще и сквернее, чем он предполагал.

— Никуда не отпущу подлеца, лично буду резать на мелкие клочки… — расслышал он обрывки кровожадных посулов командира и невесело усмехнулся.

Спору нет, Динер имеет на это полное право, жены и дети воинов в таких поселениях — это самое святое, многие именно ради них каждый день бросают на кон судьбы свою жизнь и здоровье. Но вот сам Инквар теперь не может позволить командиру ничего подобного и с этой минуты будет носиться с гаденышем, как с драгоценным артефактом, выкопанным в заброшенном городе. Самозванец слишком много и многих знает, чтобы не попытаться вытянуть из него эти сведения.