Трое в Долине - Юрий Никитин Страница 6

— Олег, это я, Кора... Очнись, ты нам нужен!

Мраку единственному не повезло: сгоряча не ощутил боли,когда грохнулись с небес, но теперь чувствовал, как по ноге бежит горячее,мокрое. Ломаясь, кустарник распорол острым суком ногу чуть выше колена.

Он ругнулся, успеет ли рана затянуться раньше, чем истечеткровью, а Кора с готовностью и, как показалось Мраку, с удовольствием сноварванула нижний край платья, укоротив еще на ладонь, быстро положила на ранулистьев и крепко завязала.

Мрак буркнул с благодарностью:

— Не стоило... Вот на голове уже засохло. Можно было взятьту... Впрочем, ноги у тебя в самом деле красивые.

Кора бережно сняла повязку с его головы, кровь присохла иотдиралась нехотя, но края раны уже сошлись, хотя выступила розовая сукровица.

— А эту выбросим, — решила она беспечно. Добавилаодобрительно: — На тебе заживает как на собаке.

— Как на волке, — поправил он. — Это быстрее!.. Гм... Натвои ноги в самом деле смотреть одно удовольствие. Надо будет поцарапать идругую ногу.

Веки Олега затрепетали, словно прислушивался к словам истарался понять что с ним, но глаза оставались закрытыми. Мрак сказалгрубовато:

— Девчата, помогите Таргитаю собрать хворосту. Солнце зашло,ночевать придется прямо здесь.

Женщины с неохотой поднялись, но Мрака нельзя ослушаться, аоборотень толкнул носком сапога Олега в плечо:

— Вставай! Они ушли.

Олег осторожно приоткрыл глаз. Лицо его было измученным,постарело, словно не двадцать одна весна, а по меньшей мере тридцать, какМраку. Мрак указал в сторону леса. На опушке Таргитай и женщины торопливоподнимали сухие хворостины. Багровые облака висели над верхушками деревьев,медленно опускались к краю земли.

— Если встать не можешь, — сказал Мрак, — лежи, набирайсясил. С бабами что-нибудь придумаем. Что-то не можешь, как Таргитай...

— Не могу, — ответил Олег убито. Он с трудом приподнялся.Его перекосило, помолчал, пережидая резкую боль. — Он прост как дрозд, и у неговсе просто... Слушай, я чую крупную весь за этим леском. Даже не весь, а целоесело! Может, пойдем? Честно говоря, я хоть и не Тарх...

Мрак провел языком по пересохшим губам. Живот присох кспине, а ребра торчали, как частокол.

— Сперва переведем дух, — решил он, — малость обсушимся ипойдем. Небо чистое, а луна выйдет круглая, как харя... ладно, смолчу, чья.

Он перехватил недоумевающий взгляд Олега. Зеленые глазапытливо смотрели на повязку на его ноге, потом перебросили взгляд на голову,затем снова на перевязанную ногу:

— Что-то стряслось?

— Поцарапал, — буркнул Мрак.

— А-а... Я думал, что у тебя только голова и грудь.

— У мня еще и руки есть, — сообщил Мрак.

— Да нет, я о повязке... Она ж была на голове!

— Сползла, — объяснил Мрак небрежно.

Олег вытаращил глаза.

Таргитай вернулся в сопровождении Лиски и Коры, его почти небыло видно под горой хвороста, старался, словно еще опасался, что откажутся,загонят обратно на чужое небо... пусть не чужое, но все-таки не хочется бытьбогом, непонятно, как это — быть богом.

Женщины прижимали к груди охапки сухой бересты. Мрак высекогонь, пламя взметнулось яркое, оранжевое. Вокруг сразу потемнело. Женщины,дрожа, придвигались к огню, на время забыв о соперничестве. Олег взялсяосматривать раны Мрака. Лиска и Кора тут же оказались рядом, но Мрак не спорил.Умелые ласковые руки бережно перевязали заново грудь, пусть, он не Олег, ничемне обязан, а был бы обязан...

В груди кольнуло, он смутно удивился, ибо боль быластранная, вроде бы где-то глубоко внутри.

Олег посматривал на окруживших огонь озябших друзей, на душебыли страх и горечь. К страху, с которым жил всю жизнь, и который отступалтолько в редкие часы, добавился страх, смешанный с недоумением. Когда полагали,что для спасения мира нужно только пойти и гагахнуть злого кагана по голове —все было просто и понятно. Как и потом, когда нужно было сокрушить магов.

Мрак видел с каким страдальческим видом волхв уставился наогонь. Губы двигались, но слова застревали по ту сторону плотно сжатых зубов.Мрак толкнул, Олег вздрогнул:

— Не пугай... Не могу понять, за что нас так? Какой запретмы нарушили? Старшим не поклонились?.. Березу сломали зимой? Или вступили вслед лося левой ногой?

Мрак сказал хладнокровно:

— От всего не убережешься. Надо жить, как набежит. Я помнюслучай... На одного такого вот умного вдруг посыпались несчастья. Жена померла,терем сгорел, корова сдохла, собака укусила, соседи перестали здороваться....Упал на колени, взмолился: Великий Род, за что? Я ведь все обряды блюду, жертвыприношу, девок Таргитаю топлю, поклоны бью, кости лося закапываю... И вдруг снебес раздается такой могучий глас, что сразу ясно, сам Род говорит из вирия:Ну не нравишься ты мне, понял?

Таргитая хлопал глазами, спросил наивно:

— А за что не нравится? Слишком умный? Я ж говорит тебе,Олег, нельзя быть таким...

— Да просто не нравится, — поморщился Мрак. — Просто! Безпричины. Может быть, и сейчас он так, без причины. Иначе я его совсем непонимаю. Ну и что, если людей сотворил последними? Все-таки мог бы хотя быпозвать... А там, глядишь, мы бы как-то подсуетились ради Пера.

Олег возразил невесело:

— Рода как раз понять можно. Все-таки род людской невелик,на каждого человека по сотне тысяч одних только леших... Да что там сотнетысяч! Больше. В каждом доме живут домовые, в сарае — сарайники, овинники,конюшники, амбарники, банники... ими кишит двор, они в каждом курятнике, а ужза изгородью там вообще кишмя! Но это только те, кто решился жить вблизичеловека, а в лесу их, вообще, как листьев на деревьях. В полях и степях ихбольше, чем стеблей травы. Ими заполнены реки и озера, они носятся в воздухе,устраивают ветры, вихри и вихрики, таскают тучи, нагоняют град...

Мрак буркнул:

— Когда мы были в горах, видел этих... мелких.

— Горные рудокопы, — сказал Олег. — Которые переждали потопв своих норах! Их уже тогда было, как камней в горах, к тому ж не воюют, как мынаверху, плодятся как мухи... И знания копят, передают из поколения впоколение, ничего не теряют, как мы наверху. Голова кругом идет, когда толькопытаюсь представить, каких глубин достигли... я о мудрости, зверь, какиеневероятные сокровища собрали!.. Эх, ты как Таргитай, сразу о злате-серебреподумал...

Таргитай живо возразил: