Церковная песня - Роберт Энтони Сальваторе Страница 6

Маленький имп обернул кожистые крылья вокруг себя и обнял их своими лапками, нетерпеливо постукивая когтистой ножкой. “Киеста бенетеллемара” – пробормотал он.

– Что такое? – ответил Абалистер, быстро обернувшись, и взглянув на нетерпеливого импа из под приподнятых бровей. – Ты что-то сказал, Друзил?

– Это сработает, я сказал, сработает, – солгал Друзил своим скрежещущим голосом. – Ты, что, сомневаешься в Талоне? Сомневаешься, что в своей мудрости она свела нас вместе?

Абалистер что-то подозрительно пробормотал, принимая предполагаемое оскорбление как неизбежное, хоть и неприятное последствие обладания таким мудрым и вредным фамильяром. Тощий волшебник понимал, что перевод Друзила был более чем неточным, и что “Киеста бене теллемара” без сомнения было чем-то оскорбительным. Ко всему прочему он не сомневался в уважении Друзила к могущественному зелью, и это нервировало его больше всего. Если утверждения Друзила о Проклятии Хаоса окажутся верными, то Абалистер и его товарищи вскоре будут иметь больше власти, чем амбициозный волшебник когда-либо рассчитывал. Многие годы Замок Троицы стремился завоевать область Снежных Гор, эльфийский лес Шимиста и человеческое поселение Карадон. Теперь, с Проклятием Хаоса, этот процесс может скоро начаться.

Абалистер взглянул мимо маленького окна на золотую жаровню, поддерживаемую треножником, которая всегда горела в его комнате. Это были ворота на нижние планы, такие же ворота, как те, что привели Друзила. Волшебник очень хорошо помнил этот день, день трепетного предвкушения. Аватар богини Талоны велела ему использовать свой магический дар и дала ему имя Друзила, пообещав, что имп принесет восхитительный рецепт. Но волшебник не знал, что это “сокровище” импа принесет два года тяжелой и дорогой работы, измотает волшебника до предела и уничтожит так много его сторонников.

Рецепт Друзила, Проклятие Хаоса, того стоил, решил Абалистер. Он принял его создание как личную службу Талоне, величайшее задание его жизни, и подарок его богине, который поднимет его над священниками.

Межплановая дверь была сейчас закрыта; у Абалистера были порошки, которые могли открывать и закрывать ворота, как будто у него был переключатель. Порошки хранились в маленьких, аккуратно помеченных кошелечках, половина для открывания, половина для закрывания, разложенные чередующимися рядами. Кроме Абалистера о них знал только Друзил, но имп никогда не шел против требований волшебника и не связывался с воротами. Друзил мог быть нахальной и надоедливой помехой, но когда дело касалось серьезных вещей, на него можно было положиться.

Абалистер продолжил осмотр и наткнулся на свое отражение в зеркале в другом конце комнаты. Когда-то он был красивым мужчиной с пытливыми глазами и приятной улыбкой. Произошедшие с ним изменения были ужасны. Абалистер был потрепан и опустошен; все занятия магией, поклонение требовательной богине, контроль хаотичных существ, таких как Друзил, взяли свое. Много лет назад, волшебник бросил все – семью, друзей, все радости, которыми так дорожил – ради жажды знаний и власти и эта мания только усилилась, когда он встретил Талону.

Впрочем, много раз до и после этой встречи Абалистер сомневался, стоило ли оно того. Друзил предложил ему достижение цели всей его жизни, власть за пределами самых смелых его мечтаний, но реальность не соответствовала ожиданиям Абалистера. В этом месте его несчастной жизни власть казалась такой же пустой, как и выражение его лица.

– Но эти ингредиенты! – продолжал Абалистер, стараясь, скорее надеясь найти слабину в кажущихся нерушимыми умыслах импа. – Глаза пещерного страшилы? Кровь друида? Ну а это-то зачем – щупальца мерцающей кошки?

– Проклятие Хаоса, – Ответил Друзил, как будто одни только эти слова должны были развеять сомнения мага. – Ты готовишь могущественное зелье, хозяин. – От зубастой улыбки Друзила по позвоночнику волшебника пробежала дрожь отвращения. Волшебник все еще чувствовал неудобство рядом с жестоким импом.

– Дель кинера кас ким-па, – проговорил имп сквозь длинные острые зубы. – Действительно сильное зелье, – неверно перевел он. На самом деле Друзил сказал: “Даже учитывая твою ограниченность”, но Абалистеру вовсе не обязательно было об этом знать.

– Да, – снова проговорил Абалистер, постукивая кончиком костлявого пальца по носу. – Мне нужно будет заняться изучением твоего языка, мой дорогой Друзил.

– Да, – эхом отозвался Друзил, прядая длинными ушами. – Ие киеста пас теллемара, – сказал он, что означало: “Если бы ты не был так глуп”. Друзил низко поклонился, чтобы скрыть свой обман, но это только убедило Абалистера в том, что имп над ним насмехается.

– Стоимость ингредиентов была весьма значительной, – сказал Абалистер, возвращаясь к предмету разговора.

– И указания не совсем точны, – добавил Друзил с очевидным сарказмом. – И, хозяин, мы могли бы найти сотню других проблем, если бы как следует поискали. Но результат, позволь напомнить! Результат! Твое братство не так уж сильно, да, не так уж. Я бы сказал, что оно не выживет! Но все изменится с зельем.

– Божественный эликсир? – задумчиво сказал Абалистер.

– Называй так, если хочешь, – ответил Друзил. – Раз именно Талона привела тебя к нему, ради достижения своих целей, тогда, возможно, это именно так. Подходящее названия ради Барджина и его треклятых священников. Они станут более внимательными и набожными, если поймут, что создают истинного посланника Талоны, силу саму по себе достойную их поклонения, и их преданность сможет приструнить эту орочью морду Рэгнара с его скотами.

Абалистер засмеялся, когда представил себе троих священников, одну из составляющих злого триумвирата, преклоняющимися и молящимися перед обычным магическим устройством.

– Назови его Туанта Мианкай, Роковой Ужас, – Друзил сопроводил предложение саркастическим смешком. – Барджину это понравится, – Секунду Друзил обдумывал предложение, затем добавил, – Нет, не Роковой Ужас. Туанта Квиро Минакай, Смертельный Ужас.

Абалистер засмеялся еще громче, но сейчас в его смехе появился намек на тревогу. “Смертельный Ужас” был титулом самых высокопоставленных, самых преданных жрецов Талоны. Барджин, самый высокопоставленный священник Замка Троицы, до сих пор не получил такого титула. К нему обращались “Обессиливающее Преподобие”. То, что Проклятие Хаоса обгонит его по званию, уязвит высокомерного жреца, а Абалистер будет наслаждаться спектаклем. Барджин со своими жрецами были в замке только год. Жрец пришел аж из самой Дамары, бездомный и надломленный, ему некого было назвать своим богом, с тех пор как новый орден паладинов изгнал объект его поклонения обратно на нижние планы. Как и Абалистер, Барджин утверждал, что встретился с аватаром Талоны, и именно она показала ему путь к Замку Троицы.

Знания и могущество Барджина были очень внушительными, а его последователи принесли бессчетные сокровища из своих путешествий. Когда они прибыли, правящий триумвират, в особенности Абалистер приняли их с распростертыми объятиями, полагая, что промысел Талоны свел такой могущественный союз, союз, который усилит Замок и даст ресурсы для завершения Проклятия. Теперь, месяцы спустя Абалистер стал более скептично смотреть на этот союз, особенно на ту его часть, которая касается священника. Барджин был харизматичным человеком, и это плохо принимали в ордене, посвященном болезням и ядам. Многие жрецы Талоны обезображивали себя шрамами или делали гротескные татуировки. У Барджина ничего такого не было, он ничем не пожертвовал для своей новой богини, но благодаря своему богатству и искусству убеждения он быстро поднялся к вершине и стал руководить всеми жрецами Замка.