Сказки Дальних дорог - Александр Асмолов Страница 6

Малёк стал чувствовать, что задыхается. Он попробовал пошевелиться и не смог, что-то тяжелое и теплое придавило его к спине лося. Мышонок попробовал даже укусить то, что так неожиданно навалилось на него.

– Хорошо, что у тебя нет жезла Магистра, – неожиданно услышал он шепот Ме́ни. – А то бы всех нас превратил в кого-нибудь.

– Да, я… – начал было оправдываться грызун.

– Пошутил, – подсказал ему медвежонок.

– Ну да!

– Так вот запомни, твои шуточки кому-то могут очень дорого стоить. Магистр тоже не сразу стал таким жестоким, чтобы превращать всех неугодных ему в зверей, птиц и рыб, а то и просто – в камень. Я это на себе испытал. Поначалу он был только маленьким Ма. Акробатом бродячего цирка, который любит пошутить. Что было потом, ты видел сам в нашем лесу. Деспотами не рождаются, ими становятся.

– Ме́ня, – запищал обиженно мышонок.

– Я же не собирался никого превращать…

– А кто так подумал о Соне?

– Откуда ты знаешь?

– Сон видел.

– Так ты, и вправду, можешь меняться сна ми?

– Могу, – угрюмо буркнул косолапый.

– А говорил, сон не идет. Спать не могу. Тоже мне друг!

– А ты хочешь со мной дружить?

– Конечно, – взвизгнул Малёк. – Да пусти, ты. Придавил совсем!

Он высвободился из-под лапы медвежонка и обиженно сел чуть подальше, но так, чтобы не свалиться со спины лося. Посопел для порядка и продолжил:

– У меня ведь никогда не было настоящего друга. Только братья и родственники. Они хорошие и добрые, но друг… это ведь совсем иначе. Вот у тебя есть друг?

– Друг? – Ме́ня замялся. – Я дружу с волчонком Коготком, с зайчишкой Тришкой, бельчатами Прыг и Скок. Еще мы дружили с Ведой, но она ушла к своим, с Филом.

– Я слышал, что они звали тебя с собой, – воскликнул мышонок. – Почему ты отказался?

– Мой дом – лес, а у них свой дом.

– А что, там нельзя наделать норок? – вскинулся грызун.

– И воровать крупу?

– Почему сразу воровать, – надулся Малёк. – Можно подобрать то, что упало. Ненужное. Вот падают же яблоки, орехи, желуди… Наши говорят, что у людей есть такой… вкусный очень… такой мягонький… Сыр! И в нем можно проедать дырки и целые норки.

– Обжора! – фыркнул медвежонок.

– А кто только что облизывался на мед! – всплеснул тоненькими лапками мышонок. – И что только в нем хорошего? Сам потом пить все время хотел!

– Так ты подглядывал за моим сном! – рассердился косолапый.

– А кто все сны перепутал? – взвизгнул от возмущения серый грызун. – Понаперепутал и ругается!

Медвежонок неожиданно повалился рядом с мышонком и задрыгал от радости всеми лапами. Благо, широкая спина лося это позволяла.

– Ты чего? – опешил Малёк.

– Получилось! А я думал уже больше никогда… Ура! Получилось!

Лось резко остановился, услышав радостные возгласы медвежонка.

– Чего орешь-то? – пробасил он.

– Я снова могу меняться снами!

– Зачем? – удивленно протрубил лось.

– Вот ты хочешь увидеть облако во сне и не можешь, – начал объяснять Ме́ня. – А я – запросто! Мы с тобой обменяемся снами, и ты его увидишь.

– Правда? – Длинный так круто обернулся, чтобы посмотреть на медвежонка, что оба путешественника полетели вниз. – Не врешь?

– Да мы только вот с ним… – он кивнул в сторону перепуганного падением мышонка. – Поменялись.

Лесной гигант так близко наклонил к серому грызуну свою длинную морду с огромными грустными глазами, что от его дыхания у мышонка прижались ушки, как от сильного ветра. Потом моргнул, чтобы лучше видеть в надвигавшейся темноте, и спросил:

– Правда?

Мышонок не на шутку перепугался и смог только утвердительно кивнуть в ответ. Он зажмурился на всякий случай. Уж лучше не видеть последний миг своей короткой жизни… Тут что-то теплое и влажное прижало мышонка к земле, пройдясь от носика до самого кончика хвоста. Ему показалось, что это был весенний теплый ливень. Только очень короткий. Но такой быстрый, что он даже не успел спрятаться.

– Эй! – раздался взволнованный голос медвежонка. – Поосторожней со своим языком… Мы же маленькие!

– Давайте дружить! – неожиданно ласково протрубил лось. – Вы мне так нравитесь, ребята.

– Ты тоже… ничего! – взвизгнул обрадованный счастливым исходом событий мышонок. – Только ты… это… поаккуратней!

– И я согласен! – Ме́ня смущенно опустил свой нос к лапам, сложенным на животике и засопел. – Чесс слово!

– Тогда по рукам! – Малёк вытянул в стороны свои тоненькие лапки. – То есть по лапам.

Все засмеялись, представляя, как лось ударит копытом по лапке мышонка в знак согласия. Потом Длинный присел, чтобы друзья смогли вскарабкаться на его могучую спину, и компания отправилась дальше. Теперь сгущавшиеся сумерки уже не казались такими страшными, а лес враждебным. На душе у всех было легко и радостно. Любые беды и горести легче преодолевать с друзьями, а в дороге просто веселее. Они даже начали что-то напевать. Каждый свое. Малёк попискивал нечто, напоминавшее старые мышиные песни, которые длинными зимними ночами можно услышать, если приложить ухо к земле у открытой норки. Ме́ня, закрыв глаза от удовольствия и раскачиваясь в разные стороны, подвывал тихим баском то, что когда-то напевала ему перед сном медведица Тамара. Лось по имени Длинный ускорил шаг и, высоко подняв голову, трубил что-то так сильно, что в Дальнем лесу все замирали, услышав боевой клич гиганта. Наверное, ему виделись славные походы его предков, которые когда-то сражались с захватчиками за свои родные леса. Это было так давно, что уже никто не помнил этих подвигов, даже сам Длинный, но воспоминания хранились в его сердце. В минуты радости они вырывались из глубин его необъятной души, и каждый вдруг ощущал прилив гордости и необыкновенного подъема. Это просыпалась память предков. Она живет у каждого, только в обычной ситуации память дремлет. Но иногда случается так, что она пробуждается. И тогда неясные образы великих свершений и побед вдруг окрыляют нас. Удивительная гордость охватывает каждого, хранящего в себе эту память. И тут ни время, ни наветы, ни россказни не властны над проснувшейся памятью. Она клокочет внутри нас и зовет. В дальние страны, к новым великим свершениям, к приключениям…

Вы спросите, а какие такие великие дела могут быть у мышат или бельчат? Ответ прост. Величие не зависит от веса или размера, если речь идет о душе, а именно она определяет, какие мы и что можем. Поверивший в себя и поставивший себе великую цель – добьется!