Череп мира - Кейт Форсит Страница 6

— Будь осторожна, — прошептала она. — В горах подстерегает множество опасностей. Тебе придется идти по земле, принадлежащей другим прайдам, так что не забывай о своих манерах. Но ты родственница Зажигающей Пламя, поэтому к тебе должны относиться с почтением. Помни, что как только ты покинешь гавань, с тебя снимается табу использовать свою силу Зажигающей Пламя, но не твой долг чести перед детьми Белых Богов.

Изабо кивнула. Она поняла, что прабабка говорит ей, что в поиске ей будет позволено употреблять все свои возможности, но она не должна использовать свои способности против кого-либо из Хан'кобанов, сколь бы провокационным ни было его поведение. Зажигающая Пламя была скована строгим кодексом правил и очень редко пускала в ход свои способности, чтобы никого не оскорбить. Изабо связывали те же ограничения, которые иногда невыносимо раздражали ее, привыкшую обращаться к магии, когда захочется.

Изабо натянула башмаки и закинула на плечо мешок, закуталась в шубу, взяла в руку высокий деревянных посох, а салазки привязала на спину. Теперь все возбуждение уступило место страху. Она поняла, что единственное, что она действительно знает, это что ей предстоит путешествие по суровым снежным пустыням к Черепу Мира, где какие-то боги, в которых она не слишком-то верила, каким-то образом назовут ей ее имя.

Она зашагала к выходу из пещеры, и весь прайд кланялся ей на прощание и жестами желал удачи, и она мрачно задумалась, увидит ли кого-нибудь из них снова. Бросив отчаянный взгляд через плечо, она увидела, как оба ее учителя, мудрая шаманка и суровый воин, идут за ней по пятам. Хотя никто из них даже не улыбнулся ей, она почему-то почувствовала себя обнадеженной и ободренной и покинула темное и душное тепло пещеры с чуть более легким сердцем.

Они повели ее по долине, где располагалась пещера, а потом по крутому склону на вершину горы. Солнце светило им в спину, а прямо перед ними возвышался Череп Мира, врезавшийся в небо, белый и острый, точно резец саблезубого леопарда. Между ними и величественной вершиной ряд за рядом уходили вдаль остроконечные заснеженные горы, чьи подножия скрывались в темноте. Изабо смотрела на них в леденящем смятении. Как она поднимется на все эти горы? Как найдет дорогу?

— Самый быстрый путь не всегда самый короткий, — сказала Мать Мудрости. Она указала на север. — Там лежат снежные равнины Прайда Боевых Кошек.

— С Черепа Мира сходит ледник, — сказал Шрамолицый Воин. — Хотя он таит свои опасности, его переходить куда легче, чем все эти вершины. У него пологие склоны и можно долго ехать на салазках, прежде чем снова придется подниматься.

— А разве они не враги Прайда Огненного Дракона? — с тревогой спросила Изабо.

— Помни, что ты в священном поиске и никто не может заступить тебе путь. Они увидят твой посох с перьями и оставят тебя в покое, — пообещала Мать Мудрости.

Изабо кивнула, глядя на север.

— А что мне делать, когда я дойду до Черепа Мира? — спросила она.

— Ты должна быть съедена, проглочена и переварена, — ответила Мать Мудрости. — Лишь когда Белые Боги поглотят тебя, ты сможешь родиться как взрослая.

Изабо недоуменно уставилась на нее.

— Буквально или метафорически? — спросила она, не в силах справиться с дрожью в голосе.

Хан'кобаны не ответили, и их лица были непроницаемы. В их языке не было таких тонких различий. Изабо усмехнулась, чувствуя, как в горле у нее истерически забулькало. Их лица помрачнели. У Хан'кобанов не было никакого чувства юмора, и они не переносили легкомыслия Изабо. Она с усилием взяла себя в руки и спросила:

— Как я узнаю, что мне делать?

— Разве ты не слушала сказителей? Они рассказывают свои истории не только для того, чтобы развлечь, но и чтобы научить.

— Но я о том, как Белые Боги назовут мне мое имя? — спросила она сердито.

— Безмолвно ты мне скажешь мое имя,

Которое носить мне суждено отныне.

Неужто ты обязан говорить? Зачем тогда

Одно и то же повторяешь ты всегда?

— загадочно ответила Мать Мудрости.

Изабо про себя повторила эти слова, с трудом подавив еще один истерический приступ недоверчивого смеха. Хан'кобаны обожали всяческие загадки, поговорки и афоризмы, которые порой очень затрудняли разговор. Изабо никогда не умела разгадывать загадки, но не стала требовать объяснений.

Мать Мудрости скрестила руки на груди, потом развела их, выпрямив ладони. Шрамолицый Воин повторил этот жест прощания, и они вместе развернулись и спустились обратно по склону, ни разу не оглянувшись, и Изабо осталась на вершине горы одна.

Стремительно слетев по склону вниз, Изабо, взметнув из-под салазок небольшой снежный вихрь, остановилась в конце долины. Она оперлась на свой посох, тяжело дыша, и откинула мохнатый капюшон, чтобы оглядеться. Повсюду вокруг горный кряж врезался в зеленоватое небо, точно зазубренный край разбитой яичной скорлупы.

Под ней простирался еще один белый склон, на котором там и сям чернели камни и островки деревьев. Он переходил в широкую ледяную гладь, которая, точно гигантская дорога, открывала проход через горы.

При виде ледника Изабо воспрянула духом и без колебаний начала новый спуск. Ее тело изгибалось и качалось из стороны в сторону, поскольку ей приходилось то пригибаться, то подпрыгивать, преодолевая естественные препятствия, то и дело попадавшиеся ей на пути. Один раз ветка все-таки хлестнула ее по лицу, и несколько раз она падала, когда ее маленькие салазки заносило на льду или они врезались в оставшийся незамеченным камень. Но в крови у нее бурлила эйфория полета, поэтому она просто поднималась, опираясь на свой посох, и вновь продолжала свой головокружительный спуск.

Вскоре начало темнеть, но Изабо вызвала ведьмин огонь и послала его перед собой. Резкий синий огонь куда лучше выявлял незаметные трещины, расселины и острые каменные выступы, чем дневной свет. Сова поднялась в воздух и полетела перед ней, показывая Изабо самый безопасный путь по склону.

Это было стремительное, опасное и захватывающее дух путешествие, но Изабо отбросила всякую осторожность, и в ее крови, точно пьянящее лунное зелье, пульсировал адреналин. Она уже не раз должна была бы быть ранена, но ее точно предупреждало об опасностях какое-то шестое чувство, так что ее тело само сворачивало в сторону еще даже до того, как глаза различали опасность. Не раз ее деревянные салазки взлетали к ночному небу с внезапно оборвавшегося склона, но ей каким-то образом каждый раз удавалось благополучно приземлиться, и ее бешеный спуск становился лишь еще быстрее. Она скользила на своих салазках так стремительно и ловко, что со стороны казалось, будто она летит, следуя за совой на крыльях из искрящегося голубоватого огня.

Темная долина с невероятной скоростью неслась на нее, потом ее салазки внезапно врезались в островок льда, чуть припорошенного снегом. Изабо занесло в сторону, потом закрутило, и она кувырком полетела в воздух. Она с грохотом приземлилась в большой снежный сугроб, на миг задохнувшись.