Опасные небеса - Владимир Корн Страница 6

– Хорошо, господин капитан, – отозвался тот, и сразу же, чтобы дать понять остальным – кто сейчас главный, крикнул: – На палубе! Приготовиться к маневрам.

После чего обратился уже ко мне:

– Куда будем сажать корабль, капитан?

Вопрос резонный. То, что именно на посадочном поле, понятно и без слов. Но в Монтоселе оно оказалось непривычно больших размеров.

– Прямо по центру и сажайте.

Бывают ухари, что умудряются посадить корабль чуть ли не вплотную к обязательной на всех полях таверне: сойдешь с корабля, и тебе остается сделать всего лишь несколько шагов, чтобы открыть в нее дверь. Но нам лучше все же приземлить «Небесный странник» посередине. И не потому, что я сомневаюсь в способностях моего навигатора, здесь другое: остальные корабли нашли себе место на самых краях поля, так что посади мы «Небесный странник» по центру, вокруг нас окажется достаточно много свободного пространства, чтобы вовремя увидеть спешащих к нам не с самыми добрыми намерениями вооруженных людей.

Попутный ветер посадке благоприятствовал, но на всякий случай я переместился ближе к рычагам устройства Аднера.

Трудности при посадке возникают иногда как будто из ниоткуда. Поднять корабль в небо – да, пара пустяков: крути кабестан в правую сторону, а в нашем случае потяни рычаг на себя. При посадке же необходимо учитывать множество факторов, и прежде всего скорость корабля.

Все дело именно в л’хассах, вернее, в их подъемной силе, а еще вернее, в ее особенностях. Например, на малой высоте корабль не сдвинуть с места даже парусам, полным свежего ветра – слишком велика его связь с землей. И для того, чтобы набрать ход, необходимо подняться выше. Но не до бесконечности, потому что наступает момент, когда связь с землей будет настолько мизерной, что корабль становится игрушкой ветров и управлять им невозможно. Да и холодно там, наверху.

Так вот, вся сложность при посадке заключается в том, что над предполагаемым местом необходимо оказаться практически уже без хода. И тогда крути кабестан в левую сторону и садись. Иначе, если не погасить скорость, но уже пытаться снизиться, в л’хассах создастся такое напряжение, что они разрушаются.

В лучшем случае камни рассыплются горсткой серой пыли, но может произойти и так, что по ним пойдут трещины и заключенная в них сила разнесет корабль в ту же самую пыль, только ее будет значительно больше.

Поэтому все поля расположены на окраинах городов, а над многими городами пролетать вообще запрещено. Устройство же Аднера позволяет идти над самой землей, причем без помощи парусов, и ни какого напряжения в л’хассах не создастся.

– Все дело в том, что силы не пересекаются, – туманно объяснял Аднер.

Так что в случае необходимости мне удастся помочь навигатору Брендосу посадить корабль, причем сделать это незаметно для нашего пассажира. Ну а если уж все пойдет совсем не так, как хотелось бы, то плевать на всю секретность – жизнь дороже.

– Спустить парус! – подал команду Брендос. И через некоторое время: – Ансельм! Полтора оборота влево, снижаемся.

Вообще-то можно было бы сделать и два оборота, но удивлять лихостью было некого – поле пустынное. Да и мой навигатор не тот человек, чтобы рисковать понапрасну. Энди, кожей чувствующий поведение л’хассов, закрутил кабестан в нужную сторону. Закрутил правильно: не слишком быстро, и не очень медленно. Брендос выглянул за борт, чтобы определить высоту, на которой оставался «Небесный странник», после чего распорядился снова:

– Еще оборот.

На этот раз Энди крутил кабестан осторожно, чуть ли не нежно. «Небесный странник» коснулся земли плоским металлическим днищем так мягко, что мы все едва почувствовали момент приземления.

– Мастерская посадка, – нисколько не кривя душой, заявил я Рианелю. Тот позволил себе едва уловимую улыбку, скорее из обычной своей вежливости, нежели приняв мои слова за комплимент своему искусству кораблевождения. Но посадил он корабль точно посередине поля, так что похвала была заслуженной.

И все же Кайль оказался прав: к тому моменту, когда «Небесный странник» коснулся земли, наступили сумерки. Они вообще в этих широтах наступают рано.

– Вахту на палубу, два человека. И чтобы глаз не сомкнули!

Когда летучий корабль, даже такой малыш, как «Небесный странник», находится на земле, попасть на него, если не спущен трап или не открыт грузовой люк, достаточно сложно: его борт возвышается на высоту пары человеческих ростов. Да и волноваться здесь, на Островах, особенно не о чем. И все же мне внушал беспокойство двухмачтовик – неизвестно, кому он принадлежит, и не прибыли ли на нем сюда по мою душу? Но случись что-либо подозрительное, любому из вахтенных достаточно будет повернуть кабестан, и корабль окажется на высоте макушек окружающих поле пальм, ну а потом уже будем разбираться – обоснованной ли оказалась поднятая им тревога.

Спустившись с мостика, я столкнулся с Каилюайлем Фамагосечесийтом.

– Я так понимаю, господин Кайль, в город вы сегодня не отправитесь?

– Время уже слишком позднее для визитов, – улыбнулся он. – Да и потом, где я найду в Монтоселе такую кухню?

Что есть, то есть: наш Пустынный лев во всем, что касается стряпни – кудесник необыкновенный. Сколько раз его пытались переманить! И какие только блага не предлагали! Но нет, Амбруаз остался верен «Небесному страннику». Ему бы еще научиться наконец стоять за штурвалом, но боюсь, в этом отношении все безнадежно.

От камбуза тянуло таким ароматом, что поневоле пришлось туда заглянуть. Вышел я уже с подносом, на котором лежал вишневый пирог, от одного запаха которого с ума можно было сойти, и все, что необходимо для вечернего чая.

В каюте я застал Николь с заплаканными глазами. И спрашивать не надо, что произошло: она опять смотрела вещицу, найденную мною в джунглях Эгастера, в башне Древних. С виду эта штуковина ничего особенного собой не представляет: футляр с большой палец величиной, где внутри спрятана палочка из материала, очень напоминавшего стекло. Но стоит только потереть ее особенным образом, как непонятно откуда возникает видение молодой красивой девушки, весело что-то рассказывающей. Девушка выглядит как живая, хотя если провести сквозь нее рукой, абсолютно ничего не ощутишь.

Но удивительно другое: они похожи как две капли воды, девушка и моя Николь – сколько я ни всматривался, так и не смог обнаружить ни малейших отличий. Хотя какие тут могут быть чудеса, если в самой Николь течет кровь Древних. А еще Николь понимает, о чем говорит видение этой девушки, и именно ее слова и являются причиной слез. Когда я впервые смог вызвать видение этой девушки из футляра, понял сразу – это письмо. Письмо любимому человеку, и Николь мою догадку только подтвердила. Тогда я застал ее плачущей и все никак не мог ни успокоить, ни понять причины ее слез.

– Люк, как она его любила! – всхлипывала Николь, а я все не мог взять в толк: кто кого любил, и зачем из-за этого так переживать.