Властелин Огненных Земель - Дэйв Дункан Страница 6

Король хмыкнул и потянулся за рогом.

— И чем ты богат на этот раз? Сколько готовых к службе молодых мечников, а?

— Более чем достаточно, ваше величество. В том числе пара выдающихся. Надеюсь, Королевский Кубок на много лет надежно защищен от посторонних посягательств.

— Я бы четвертовал тебя, будь это иначе! — Он рассмеялся, и его знаменитое обаяние как-то свело на нет вложенную в эти слова угрозу. — Тем более мы не можем полагаться в этом на сэра Дюрандаля.

Ага!

— Не можем?

— Нет, не можем. — Король решительно сменил тему разговора. — Начни с Первого.

Обратив внимание на то, что сесть ему не предлагали, Великий Магистр отошел от камина на случай, если вдруг забудется и облокотится на него. Он убрал руки за спину и приготовился докладывать, словно отвечающий урок Сопрано.

— Первого зовут Бычехлыст, сир. Превосходный…

— Бычий потрох! — Король оторвал свирепый взгляд от рога в который как раз наливал пиво. Пена лилась ему на рукав но он не обращал на это внимания.

— Сир?

— Бычьи яйца! Как, скажи на милость, должен я себя чувствовать, обращаясь при дворе к своему гвардейцу с именем вроде этого? В присутствии, например, исилондского посла? Я знаю, что ты сказал Бычехлыст, Великий Магистр! Я не раз и не два предупреждал твоего предшественника насчет некоторых вздорных имен, которые он позволял выбирать, и это — наглядный тому пример! Надеюсь, ты сможешь судить строже.

Хоэр, стоявший так, что король никак не мог его видеть, чуть заметно показал язык.

Великий Магистр поклонился, вспомнив при этом, что всего два дня назад одобрил выбор имени кандидата Кровокогтя, в котором было меньше пяти футов росту, зато в изобилии веснушек.

— Я непременно передам инструкции вашего величества Магистру Архивов… — Что бы там ни говорил король, он не собирался менять традиции. Право самому выбрать себе имя значило для рекрута очень, очень много. Это был ритуал перехода в новое состояние, знак того, что старый человек забыт, и отныне он тот, кем себя называет для того, чтобы стать тем, кем сможет стать. Похоже, аудиенция обещала выдаться бурной, если короля раздражает даже такое невинное имя, как Бычехлыст.

— Ладно, валяй дальше!

— Слушаюсь, сир. Бычехлыст — превосходный саблист.

Молчание. Король хотел знать больше. Он всегда живо интересовался, своими Клинками, как коннозаводчик — своими конюшнями.

— В том, что касается шпаги, — не выдающийся, но и это говоря относительно. По любым меркам, если не считать Клинков, он превосходен.

Рог застыл на полпути к августейшему рту.

— А сам парень? Если мне придется терпеть его у себя под ногами на протяжении следующих десяти лет, я хочу знать, чего мне ожидать.

— Да, разумеется…

— Ты ведь знаешь, ничто пока не мешает мне назначить его министру рыболовства!

— Э… конечно, сир. Бычехлыст… скажем так, надежен. Его любят. Не слишком башковит, но очень, гм… надежен.

Хоэр закатил глаза. Великий Магистр поборол искушение швырнуть в него чем-нибудь, желательно острым ножом. Поскольку король промолчал, ему пришлось продолжать:

— Второй — кандидат Меллори, сир. — По крайней мере на это имя Амброзу не нашлось что возразить. — Рапирист, очень сильный рапирист. Что до личности… легкое сердце, жизнерадостность, всеобщее расположение. Но не легкомысленный, ни капельки, сир! Силен во всех дисциплинах, можно сказать. С ним никаких проблем. — Выходило пока не важно. Через год-другой, когда он поднаберется опыта и будет знать, чего ожидать… Он чувствовал, как вспотели у него виски, и король, возможно, тоже видел это. Проблема в том, что все кандидаты хороши. Все слабые давно уже отсеялись. От него ждут, чтобы он нашел изъян там, где его нет.

— Умф-ф! А третий?

Ну погоди…

— Кандидат Рейдер.

Казалось, вся комната осветилась яростным августейшим взглядом.

— Вот тебе еще пример!

Пять ночей назад, в этой самой комнате, Великий Магистр спрашивал совета у знаменитого сэра Дюрандаля, одного из королевских любимцев, славившегося тем, что умел справляться со своим господином лучше кого бы то ни было за исключением, возможно, Монпурса.

— Не давайте ему задавить себя, — ответил тогда Дюрандаль. — Если не знаете, так и скажите. Если знаете, стойте не своем. Это он уважает. Отступите на дюйм — и он втопчет вас в грязь.

— Позвольте почтительно заметить, — возразил Великий Магистр, — что это, возможно, не так. Я хотел сказать, — поспешно добавил он, предупреждая вспышку августейшего гнева, — что само имя «Рейдер», конечно, дурацкое, но я не помню, чтобы его вообще утверждали официально. Я, например, никогда не выбирал себе имени «Вишес».

— Правда? — Король не любил, чтобы ему возражали. Вполне возможно, он приберегал кое-какие соображения и насчет «сэра Вишеса».

— Нет, сир. Я хотел зваться Львом. Меня занесли в списки как Льва, но Сопрано уже прозвали меня Вишесом-Буйным, и эта кличка прилипла. Ко времени Уз я уже сросся с ней. Кандидат Рейдер необычно высок. Даже Щенком он уже был переростком, и волосы у него были… гм… ярко-рыжими. — Почва тут была особенно зыбкой, ибо борода и шевелюра Амброза имели бронзово-медную окраску.

— Ах тот! — кивнул Амброз, и на лице его проявилась тень долгожданной улыбки. — Из года в год, в каждый свой приезд сюда, я видел, как та огненная голова перемещается с одного стола за другой. Было бы интересно наконец познакомиться с ее обладателем.

— Гм… да, сир. При первом знакомстве его обозвали бельцем — из-за волос, разумеется. Это было как раз в разгар Бельской войны, когда что ни неделя приходили все новые известия о зверствах: пиратских рейдах, грабежах, угоне в рабство. Когда он появился здесь, носил волосы длинными, так что в первую же ночь Сопрано обкорнали его. В буквальном смысле этого слова. И как они могли бы устоять против такого соблазна? Но им пришлось удерживать его вшестером, и когда они решили было, что потасовке конец, он имел на этот счет собственное мнение. Как говорится, затеять драку можно и в одиночку, а вот прекратить можно только вдвоем. Так вот, Рейдер не прекратил. Он сломал одному челюсть и выбил зубы еще нескольким.

— Сломал челюсть? — Брови короля удивленно поползли вверх. Такие истории всегда производили на него впечатление. — Сколько ему было тогда?

— Тринадцать, сир.

— Сломать челюсть в тринадцать лет? — Амброз усмехнулся; хорошее расположение духа явно возвращалось к нему. — Да это явно не молокосос.

— Далеко не молокосос, сир. Впрочем, это было только начало. Ко времени окончания его щенячества он запугал всех Сопрано и половину Стручков, а я не помню, чтобы это удавалось кому-либо еще. Он рвал им одежду, подкладывал в постель конский навоз. Он будил их ночью… Конечно, они могли одолеть его всем скопом, что они и делали, но не могли же они держаться вместе все время! Стоило Рейдеру застать кого-нибудь из них в одиночку, как он набрасывался на него и вымещал на нем все. Один на один он мог взгреть любого из них. Никогда еще не видел такого обилия подбитых глаз и расквашенных губ. Это был воистину режим террора. Они боялись его, тогда как должно было быть наоборот. Они прозвали его Рейдером, сир!