Смех Дракона - Генри Лайон Олди Страница 6

– Остерегись, Вульм! Не произноси всуе Имен и Прозвищ! – бывает, демоны являются, когда их зовут по имени.

– Милости просим! Ему тут найдется, чем заняться. Вцепится в глотку какому-нибудь местному отродью – то-то будет потеха! А мы под шумок унесем ноги с добычей.

Сжимая в руке обнаженный меч и подсвечивая себе фонарем, Вульм решительно шагнул в пещеру. Краш последовал за ним; маг же задержался на пороге, с подозрением осматриваясь.

Кроме трех статуй, внутри не обнаружилось ничего примечательного, за исключением сундука, покрытого толстым слоем пыли – он стоял сбоку от демона. Око Митры, которым так желал завладеть Вульм, при ближайшем рассмотрении оказалось диадемой белого золота с пурпурным карбункулом невероятной величины.

Диадема венчала лоб старшей из девушек.

Но, прежде чем снять украшение, воин, мгновение поколебавшись, направился к сундуку. Острием меча он ловко поддел крышку. Та с глухим стуком откинулась, подняв целое облако пыли. В свете фонаря призывно заискрилась груда драгоценностей: рубины и изумруды, топазы и черные опалы, цепи и браслеты из золота, жемчужные ожерелья…

– Бери, сколько унесешь, и уходим, – дал совет Вульму маг. – Око Митры лучше не трогай. Я знаю этого демона. И не хочу здесь задерживаться ни на минуту…

– Это всего лишь статуя, – презрительно сплюнул воин. – Но ты прав, сундучок мне по сердцу. Око – Оком, а яркие камешки везде в цене. Эй, малец, держи! Я не жадный…

К ногам Краша, глухо звякнув, упал кривой восточный кинжал без ножен. Рукоять его была украшена золотом и самоцветами. Вульм рассмеялся, глядя, как мальчик берет оружие, извлек из-под плаща кожаную торбу, набил ее драгоценностями под завязку и пристроил у себя на плече.

– Ну а теперь…

– Уходите отсюда, чужеземцы.

Краш обернулся и едва не выронил кинжал от испуга. Статуи девушек ожили, и та, что носила Око Митры, заговорила.

– Или вы хотите навлечь на себя гнев нашего повелителя?

– Послушайся ее, Вульм!

– Ну уж нет! Не за тем я столько плутал под землей… – Вульм оценивающе глянул на девушек. – Эй, красавицы! У меня есть другое предложение: уйдем вместе! Неужто вам не надоело пылиться в тишине? Мы уйдем, а вы, небось, опять окаменеете – и проваляетесь тут еще тыщу лет, пока не растрескаетесь и не развалитесь от старости. Эй, колдун! На них лежит какое-то заклятие?

– Ты прав. Думаю, его должен снять солнечный свет. Если быстро вывести их на поверхность…

– Решайтесь, красавицы! Предлагаю только один раз.

– Не смей искушать Избранниц! – глаза старшей девушки сверкнули гневом, а волосы на голове зашевелились, напомнив кубло змей. – Прочь, глупцы!

Краш осторожно попятился к выходу. В голосе старшей ему почудился знакомый шелест и скрежет когтей по камню.

– Я! Я пойду с тобой, чужеземец! Хвала Митре…

– Замолчи, несчастная! Как можешь ты…

– Могу! – яростно топнула ногой младшая. – Оставайся здесь, среди мерзких тварей, и служи своему демону! Ты сама уже почти демон, Налла! А я – человек! Я мечтала вырваться на свободу все эти годы!

Вскочив, она подбежала к Вульму, схватила его за руку и благодарно прижалась щекой к ладони воина.

– Я хочу быть живой! Живой!

– А будешь мертвой! – завизжала Налла. – Он принесет тебе смерть, Лона! Наш повелитель…

– Смерть? Пусть! Лучше гнить наверху, чем каменеть здесь…

– Плюнь на нее, дорогая. Ее судьба – пылиться в этом склепе, – усмехнулся Вульм. – А мы с тобой будем счастливы под ясным солнцем. Только сперва твоя шумная подружка отдаст то, за чем я пришел.

Отстранив Лону, он протянул руку к Оку Митры.

– Прочь, смертный!

Налла отступила. Ее пальцы скрючились, и у Краша создалось впечатление, что ногти на них, изящные девичьи ноготки, начали расти и чернеть.

– Не надо!

– Вульм! Не прикасайся к Оку!

Но было поздно. Воин грубо сорвал диадему с головы старшей девушки. В следующий миг лицо Наллы страшно исказилось, теряя всякое сходство с человеческим. Горло твари, в которую стремительно превращалась девушка, исторгло тошнотворный, пронзительный вопль. От него у Краша заложило уши и помутилось в голове. То же было с мальчиком, когда он имел неосторожность взглянуть на письмена Ушедших.

Передняя лапа твари метнулась вперед, острые когти полоснули по лицу Вульма. Налла метила в глаза, но воин отшатнулся, и когти лишь оцарапали скулу, оставив кровавые борозды.

– Отродье Бела! – взревел Вульм.

Его меч хищно присвистнул, фонтаном ударила темная кровь – и голова Наллы покатилась по полу. С полминуты безголовое тело стояло, раскачиваясь, а затем рухнуло к ногам демона-покровителя, пятная багряным соком ноги каменного монстра.

– Бежим!

Маг снова опоздал. Стены и пол содрогнулись в конвульсиях, с потолка посыпалась жесткая крошка. Огромная статуя качнулась и шагнула вперед, протягивая уродливые лапы к Вульму. Воин отпрыгнул с проворством дикого зверя, тусклой молнией сверкнул меч. Любому созданию из плоти и крови удар, в который Вульм вложил всю свою силу и умение, отсек бы конечность напрочь. Однако демон лишь на миг остановился, словно в удивлении – и вновь двинулся на Вульма.

На нижней правой руке статуи появилась крохотная зарубка.

– Клинком его не взять, – с ледяным спокойствием сообщил маг от дверей. – Бегство нас тоже не спасет. Лабиринты Шаннурана для детей Сатт-Шеола – дом родной. Что ж, самое время проверить, сколько огня осталось в моих жилах…

Не закончив фразу, Симон Остихарос выпрямился. Казалось, он стал выше ростом. Глаза старика сделались знакомого, пронзительно-голубого цвета. Худое, изможденное тело мага засветилось изнутри холодным огнем, явственно видимым сквозь кожу и ветхое рубище. Руки пришли в движение, описывая в воздухе петли и дуги, плетя сложный, завораживающий узор.

Демон-хранитель, почуяв опасность, бросил преследовать Вульма и обернулся к Остихаросу.

– Узнаешь меня, Шебуб?! – голос мага звучал подобно грому, сотрясая стены пещеры не хуже поступи каменного чудовища. – Вижу, узнаешь. Это хорошо. Г'рахаш-та! Самхум но дасуд! Фан'ганг!

Руки Симона наконец соткали невидимое полотно – и жестом, с виду небрежным, бросили его на Шебуба, взвывшего от ярости. Запутавшись в чарах, демон некоторое время молотил руками по воздуху, пытаясь сорвать покров – но тут Шебуба отшвырнуло назад, ударив спиной о стену. Та рука твари, где меч оставил зарубку, откололась и щебнем рассыпалась по полу. По левому бедру зазмеилась тонкая трещина.

Маг захохотал. Было видно, что заклинание далось ему большой кровью: по лицу обильно стекал пот, вновь стали заметны разгладившиеся было морщины, руки дрожали. Тем не менее, смех вскоре перешел в бормотание: Остихарос Пламенный творил новое заклятие.